– Перестань, – вслух сказал ему Глеб.

– Что? – встревожилась Лиза.

– Ничего, – ответил Глеб.

Он постарался не смотреть на двойника. Электронная сигарета в его пальцах слегка подрагивала, и двойник заметил это.

– Слушай, хватит сосать этот никотиновый суррогат! – продолжил потешаться тот. – Что может быть лучше настоящего табака!

Двойник жадно затянулся своей сигаретой и выпустил густой клубок дыма. Глеб жадно вдохнул этот дым, но не почувствовал запаха.

– Так вы поможете Андрею? – спросила Лиза, ловя глазами взгляд Глеба.

– Возможно, – ответил тот. – А сейчас вам лучше уйти. Мне надо все обдумать.

– Да, конечно. Извините. Если что – звоните мне на мобильный, я записала для вас номер.

Она сунула ему в руку желтый листок бумаги.

– До свидания, Глеб Олегович!

– Угу. До скорого.

Медсестра ушла, оставив его наедине с призрачным двойником.

– Ты разучился общаться с девушками, – с упреком сказал тот. – В былые годы ты ни за что не упустил бы такую…

Глеб достал из кармана пластиковый флакончик с таблетками.

– А вот это зря, – сказал двойник.

Корсак вытряхнул на ладонь пару пилюль и забросил их в рот. Достал из другого кармана маленькую бутылочку с минеральной водой.

– Эй, ты что, это была шутка! – насмешливо запротестовал двойник. – Ну, перестань, брат, не будь занудой.

– Я тебе не брат, – отчеканил Глеб и запил препарат водой.

Двойник вздохнул:

– Вот так всегда. Только-только разговорились.

– Убирайся к черту, – отчеканил Корсак и закрыл глаза.

– Еще увидимся! – услышал он несуществующий голос.

Десять минут спустя Глеб Корсак постучал в дверь кабинета доктора Чурсина.

– Да-да! – отозвались оттуда.

Глеб приоткрыл дверь.

– Доктор, найдете для меня несколько минут?

– Да, разумеется! Входите!

Чурсин сделал широкий жест рукой и указал на кресло перед столом. Подождал, пока Глеб пройдет и усядется, после чего доброжелательно поинтересовался:

– Как прошла встреча?

– Нормально. Ваш пациент вспомнил, что когда-то мы с ним были одноклассниками.

Стеклышки очков доктора блеснули, когда он поправил сползающую дужку пальцем.

– Не слишком ли много холода в вашем голосе, когда вы говорите о своем школьном прошлом? – с улыбкой сказал он.

Глеб не нашелся, что на это ответить.

– В любом случае, я рад, что вы пришли, – продолжил Чурсин. – Надеюсь, общение с вами поможет ему поскорее все вспомнить.

– Да, возможно. – Глеб с интересом посмотрел на умное худое лицо врача. – Вам не интересно, о чем мы говорили?

– Медсестра Лиза только что была у меня и пересказала вашу беседу.

– И как вы относитесь к его просьбе?

– Насчет того, чтобы вы съездили на место аварии?

– Да.

Доктор Чурсин пожал плечами.

– Даже не знаю. Ну, а вы? Что вы намерены делать?

– Ничего, – сказал Глеб.

– Совсем ничего?

– Совсем.

Евгений Борисович вздохнул.

– Да… Наверное, вы правы. Вряд ли ваши блуждания по лесной чаще помогут моему пациенту.

– Это точно. Но что я скажу ему?

– Скажете, что съездили, но не нашли ничего интересного.

Глеб усмехнулся:

– Прописываете пациенту ложь?

– Врачи постоянно лгут своим больным, Глеб Олегович. Так же, как журналисты – своим читателям. Я ведь прав?

– Абсолютно.

Они посмотрели друг другу в глаза.

– Что с ним будет дальше? – спросил Глеб. – Ведь по сути он вернулся с того света. Как он это переживет?

Доктор опять поправил пальцем очки.

– Видите ли… Медикам известно о коме чрезвычайно мало. Впрочем, существуют некоторые закономерности. У пациентов, побывавших в коматозном состоянии, часто меняется характер. Порой они становятся агрессивными и склонными к насилию, в других случаях наоборот – пассивными, ко всему безразличными. Однако у подавляющего большинства пациентов наступает сильная депрессия.

– Да, я об этом читал. Почему одни коматозники просыпаются, а другие нет?

Евгений Борисович снял очки и потер пальцами покрасневшие от усталости глаза.

– Это загадка, которую не удалось пока разгадать никому, – ответил он. – Чаще всего срабатывает какой-то стимул. При этом стимулом может послужить что угодно. Андрей Темченко проснулся после того, как ему дали снотворное золпидем. Сейчас мы продолжаем давать ему этот препарат.

– И как? Темченко действительно восстанавливается? Сколько времени это займет?

– Выход из коматозного состояния – процесс длительный и сложный. Функции центральной нервной системы восстанавливаются медленно. Обычно это происходит в порядке, обратном их угнетению. Сначала появляются корнеальные рефлексы, потом зрачковые. Далее уменьшается степень вегетативных расстройств. Нередко отмечается спутанность сознания, а иногда даже галлюцинации. Пациент словно оглушен. Возможны судорожные припадки с последующим сумеречным состоянием…

– Я спросил не об этом. Я спросил: выздоровеет он или нет?

Чурсин надел очки, посмотрел на Глеба сквозь стекла и сказал:

– Его выздоровление под большим вопросом. Уж простите мне мою прямоту. Ваш знакомый пролежал в коме восемнадцать лет. Его пробуждение – слишком большой стресс для организма. Вполне вероятно, что его сознание снова начнет угасать. А вместе и ним и его тело.

– Если это произойдет… Сколько у него осталось времени?

– Не знаю. У Темченко большие проблемы с суставами и сосудами.

– Хотя бы приблизительно.

Врач вздохнул:

– Я бы на его месте не загадывал дальше чем на полгода. Но я не пророк, а в жизни иногда случаются чудеса. Будем надеяться на лучшее.

– Полгода, – задумчиво повторил Корсак. – Андрей об этом, конечно, не знает?

– Конечно нет. И надеюсь, вы ему об этом не скажете.

– Не скажу.

Глеб поднялся.

– Это все, что я хотел узнать, – сказал он. – До свидания!

Чурсин улыбнулся.

– До свидания! Будет славно, если вы снова к нему придете.

– Посмотрим.

В коридоре, направляясь к палате Андрея, Глеб снова столкнулся с Лизой. Она покраснела и кивнула ему. Он кивнул в ответ. Затем пошел дальше. Остановился у палаты, приоткрыл дверь и негромко окликнул: