Григорий Бакус

Инквизиция, ересь и колдовство. «Молот ведьм»

© Бакус Г.В., 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2023

* * *

Предисловие. «Молот ведьм» в кузнице историка

«Молот ведьм» — одна из тех книг, о которых сегодня многие слышали, но которые мало кто действительно прочитал. И удивительно не второе, а первое. Обстоятельный трактат, опубликованный в 1486 г. на латыни немецким доминиканцем и инквизитором Генрихом Крамером (он же известен как Генрих Инститорис). Возможно, при участии его собрата по ордену Якоба Шпренгера. Сотни страниц рассуждений о пределах власти дьявола над физической материей и разумом человека, вездесущей угрозе, исходящей от демонов, и механизмах злонамеренного колдовства (maleficium). Многочисленные цитаты из «авторитетов» — отцов церкви, ссылки на предшественников-инквизиторов и собственные «опыты» (experientia) — дела о колдовстве, которые вел сам Инститорис. Богословская теория и юридическая практика.

Таких трактатов на исходе Средних веков было написано немало. Но почти все они сейчас известны только историкам-медиевистам, а перевод «Молота ведьм» на русский язык вновь и вновь печатают немалыми тиражами. Григорий Бакус — автор книги, которую вы держите в руках, — отмечает важный парадокс: сегодня известность «Молота ведьм» намного выше, чем в те времена, когда он был опубликован. «У европейца раннего Нового времени было гораздо больше шансов увидеть своими глазами казнь или стать участником ведовского процесса (в качестве обвиняемого, свидетеля или доносчика), чем прочитать это демонологическое сочинение». В чем причина нынешней популярности «Молота»?

Дело в том, что этот трактат нередко воспринимается как краеугольный камень в истории охоты на ведьм, развернувшейся в Европе с XV по XVII в., а где-то продолжавшейся и в XVIII в. Этот взгляд скорее ошибочный, но привычный. История магии, ведовских процессов и инквизиции привлекает не только академических исследователей. В этих сюжетах сходится несколько линий, значимых для европейской культуры и политики последних веков: споры о вере и разуме, свободе и подавлении, культуре ученой и культуре народной. Большинство людей, которых интересуют такие темы, знает о тексте Инститориса, а кто-то даже его открывал.

Кроме того, словосочетание «Молот ведьм» давно вошло в массовую культуру. Например, в 1969 г. так назвали чехословацкий фильм, посвященный преследованию колдовства и жестокости инквизиции в Моравии XVII в. Картина Отокара Вавры, в которой было показано, как раскручивается маховик репрессий, вызвала понятные ассоциации с советским режимом и вскоре была запрещена. В 2006 г. в Англии то же имя досталось низкобюджетной ленте о вампирах. Тут уже не было никакой политики. Ведьмы, генетические модификации и секретные агенты на службе развлекательного хоррора.

По крайней мере с эпохи Просвещения, когда ведовские процессы в целом отошли в прошлое, они превратились в один из главных элементов «черной легенды» о Средних веках и Католической церкви. В XX в. новый интерес к массовому преследованию подручных дьявола был спровоцирован жестоким опытом авторитарных и тоталитарных режимов. Репрессивная логика ведовских дел, которые нередко через доносы, выбитые под пыткой показания и фанатичное усердие судей приводили к бесконтрольному расширению круга обвиняемых, — казалась близка политическим процессам недавних времен и позволяла лучше понять, как работают механизмы демонизации и исключения.

Не стоит забывать о том, что само по себе колдовство — вовсе не обязательно вымысел. Магические практики, призванные вернуть человеку здоровье или навести порчу на недруга, отвадить воров или отыскать зарытый в земле клад, приворотить любимого или защитить урожай от града, известны почти во всех обществах, не исключая христианской Европы. В Средние века люди Церкви регулярно обличали магию как пережиток язычества, опасное суеверие или плод дьявольского наваждения. Однако она все равно была широко востребована, и к ней регулярно обращались не только «простецы», но и сами клирики, а также знатные и образованные миряне. Критика колдовства звучала в Церкви много столетий, но массовое преследование колдунов и ведьм, которое в некоторых местах приобретало характер эпидемии, началось лишь на рубеже Средневековья и Нового времени, за несколько десятилетий до того, как в Шпейере был опубликован «Молот ведьм».

В XIV–XV вв. в ученом богословии, юридической теории и в целом представлениях о природе зла произошло несколько значимых сдвигов, которые уже давно описаны историками. Многие магические практики были приравнены к ведовству — вредоносной порче, наведенной с помощью дьявола, и отступничеству от веры, а ведовство стали классифицировать как ересь. Это означало, что оно подлежит преследованию со стороны инквизиторов — церковных следователей, призванных бороться с религиозным инакомыслием, а также со стороны светского правосудия. Ведовство было объявлено смертельной угрозой для всего христианского социума.

В основе систематических репрессий лежало несколько мифологем: что колдуны и ведьмы заключают гласный или негласный пакт с дьяволом; что благодаря помощи демонов они обладают реальной властью вредить человеку, его здоровью и имуществу; что они не только действуют поодиночке, а объединены в своего рода антицерковь, грозящую сокрушить изнутри весь социальный и моральный порядок; что они практикуют ритуальные убийства, каннибализм и сексуальные оргии (аналогичные обвинения в Средние века регулярно выдвигали против еретиков и иудеев, а в Римской империи они были обращены в адрес первых христианских общин); что ведьмы действительно преображаются в животных, вступают в сексуальные связи с демонами и слетаются на шабаш — инфернальную пародию на богослужение или придворный церемониал — и там поклоняются сатане.

Число жертв охоты на ведьм в католической, а потом в протестантской Европе оценить крайне сложно. Давно бытуют фантастические цифры — в несколько миллионов человек. Есть более убедительные оценки, опирающиеся на доступные источники и осторожную методологию их учета. Например, известный историк Брайан Левак пришел к выводу о том, что общее число казненных по обвинению в ведовстве составляло от 45 000 до 60 000 человек. Интенсивность «охоты», методы дознания (применялась или не применялась пытка), средний типаж жертвы (женщины или мужчины, маргиналы или «добропорядочные» горожане) и даже суть обвинений отличались в разных концах Европы (например, в Англии миф о шабаше не играл такой роли, как на континенте).

Максимальной интенсивности репрессии, видимо, достигли на территории Священной Римской империи — аморфного государства, включавшего множество королевств, княжеств, вольных городов и епископств. Пик пришелся на вторую половину XVI — первую половину XVII в. Со времен публикации «Молота ведьм» прошло три четверти века. Трое из четверых казненных в Европе ведьм, по существующим оценкам, говорили на одном из диалектов немецкого. Вот два примера, позволяющие оценить масштаб, который порой приобретала борьба с демонами и их подручными. Во владениях монастыря Обермахталь: 10 крошечных поселениях, где жило порядка 350 человек, — в 1586–1588 гг. было сожжено около 50 ведьм, а в небольшом церковном княжестве Вюрцбург в 1623–1631 гг. число казней достигло