— Какого заклинания? — нахмурился архимаг Шед и, не дожидаясь ответа, ненадолго прикрыл глаза, вслушиваясь в пространство.

С каждой секундой его лицо приобретало всё более мрачное выражение. Воздух вокруг начал потрескивать от творимой Кейланом магии и, кажется, даже стал гораздо прохладнее. И в этот раз я уже не посмела бы усомниться в уровне силы или мастерстве этого мужчины.

Магия буквально бурлила в нём, яркими всполохами мерцала в штормовых синих глазах, голубыми искрами пробегала по светлым волосам и окутывала ладони ледяным потусторонним светом.

Наконец, что-то увидев или решив для себя, архимаг Шед перевёл откровенно пугающий взгляд на меня и стылым голосом, в котором мне отчётливо слышалось завывание вьюги и хруст снега под ногами, спросил:

— Магистр Экирей, не могли бы вы рассказать, что здесь произошло?

Я вздрогнула, словно всей кожей ощутила эту прохладу, и послушно пересказала свою версию событий:

— После нашего с ректором Анро разговора, я решила прогуляться по академии, ведь до сих пор не успела её осмотреть. В какой-то момент дошла до этого озера и, немного задумавшись, остановилась на берегу. Спустя пару минут ощутила надвигающуюся опасность. Естественно, воспользовалась магическим щитом, который, к сожалению, оказался бесполезен против зачарованного кинжала. Его в меня метнули вон из-за того дерева.

Я махнула рукой в сторону парка, как раз туда, где за стеной барьера мелькали смутные тени. А затем, судорожно вздохнув от воспоминаний о пережитом ужасе, скомкано закончила:

— Уворачиваясь от удара, я случайно свалилась в воду, а нападавший, не растерявшись, заморозил её поверхность. И этот лед был довольно странным, — задумчиво пробормотала я, со всё большим подозрением разглядывая хмурого блондина, — потому что полностью поглощал направленную на него магию…

Я неосознанно напряглась и отступила назад, практически впечатавшись спиной в Залтариона, от полуобнажённого тела которого исходило успокаивающее тепло. Мои мысли лихорадочно метались в голове, пытаясь отыскать опровержение или подтверждение возникшей внезапно догадки.

Архимаг Шед, судя по всему, был магом воды. Учитывая уровень его сил, он вполне способен управлять льдом. Что, если…

— Не знаю, о чём вы сейчас подумали, магистр Экирей, — процедил блондин, поймав в плен мой испуганный взгляд, — но вы, определённо, ошибаетесь, если хоть на секунду допустили, что я могу быть к этому причастен.

— А что ещё я должна подумать? — раздражённо вскинула я брови и язвительно добавила: — Кроме вас и вашего “друга” здесь, как видите, никого нет.

— Вы не совсем правы, леди, — внезапно раздался бархатистый голос огненного у меня за спиной, а на мою талию легла его обжигающая ладонь. — До встречи с боевым аспидом, неизвестно как сюда попавшим, здесь был кое-кто ещё. И, судя по тому, что разъярённое магическое существо не оставило от него ничего, кроме мелких ошмётков, именно погибший и был тем, кто на вас напал.

— Буся-я, — обречённо простонала я, понимая, что, в заботе о моей безопасности, моя змейка лишила нас всех зацепок и надежды на то, что удастся хоть что-то выяснить о причинах произошедшего.

— Судя по тому, что вы, кажется, знакомы с этим аспидом, осмелюсь предположить, что это — ваш фамильяр. В связи с этим у меня назрел вопрос…

Мужчина стремительно отступил, лишив меня своего успокаивающего тепла, и внезапно оказался прямо передо мной. Подцепив пальцами мой подбородок, он поднял мою голову, чтобы заглянуть в мои глаза и жёстко спросить:

— Кто вы?

Кейлан Шед

Я был зол. Ещё никогда я так сильно не хотел вытрясти из кого-то душу за глупость и недальновидность.

Себастьян сегодня открылся мне совсем с другой стороны. Я не понимал, что могло заставить его поступить подобным образом. Неужели его чувства к той ведьме были куда глубже, чем он говорил? По-другому объяснить то, на что он пошёл ради её внучки было сложно.

Он и правда не подумал, чем может грозить присутствие Лайзы Экирей другим студентам? Или же решил, что её жизнь, по каким-то, неведомым мне, причинам, дороже жизни этих ребят?

Возможно, кому-то мои мысли могли бы показаться проявлением цинизма, но это не так. Моя далеко не безоблачная жизнь научила меня многому, в том числе, быть внимательным к другим, оценивать риски и делать, порой, совсем нелёгкий выбор, руководствуясь разумом, а не чувствами.

И дело не в том, что я не способен испытывать сострадание или участие. Скорее, наоборот, в своё время это принесло мне немало проблем. Это потом я прозрел, ожесточился, научился держать в узде свои никому не нужные порывы, наконец, узнав, как люди, в большинстве своём, эгоистично убивают всё вокруг и откусывают руку, протянувшую им помощь, по самый локоть.

О, да. Я говорю “люди”, потому что давно не отношу себя к их расе. Моя мать была одной из последних нейдженфи. Когда-то этот дивный народ жил в Анехалле — суровом северном краю, скованном вечными льдами. Их называли по-разному — Снежные феи, Ледяные девы, Вьюжные духи, но все сходились во мнении, что во всём мире не найти женщин прекраснее. И с этим сложно было поспорить.

Их тела, словно сотканные из тысяч снежинок и сияющей ледяной пыли, были ослепительно красивы, а магия — опасна и непредсказуема. В остальном же, нейдженфи мало чем отличались от людей, разве что волосы их были белее снега, а глаза — синее моря, и жили они в сотни раз дольше, чаще всего уходя за Грань по собственному желанию.

Все человеческие мужчины Пириала жаждали обладать Ледяными девами, за ними охотились, отлавливая, словно животных, превращая в своих рабынь или бесправных жён. Но столь прекрасные существа не могли существовать в неволе. И произошло неизбежное — нейдженфи исчезли из нашего мира, предпочтя смерть столь незавидной участи.

Их немногочисленные дети от вынужденных браков с людьми — единственное напоминание о некогда прекрасной расе. Вот только… Полукровок нейдженфи было так мало, что уже больше полувека их существование считают выдумкой. Впрочем, неудивительно.

Магия, полученная от матерей, убивала их. Медленно, мучительно, неотвратимо. Вымораживала изнутри, выпивала эмоции и силы, а затем и саму жизнь. Обуздать её было практически невозможно.

Но я смог.

Это — моя тайна, хранимая за сотней печатей. И это — моя ноша, с которой мне предстоит идти по жизни до самого конца. Все последние годы я чувствовал, как уходили с Пириала мои братья и сёстры, как растворялась в эфире память предков, а вместе с ней и накопленный ими и мной самим опыт.

Пока в конце не остался только я. Один. Потерянный, пылающий жаждой мщения и лишённый какой-либо надежды на счастливое будущее и веры в то, что от людей ещё можно ждать что-то хорошее. И, когда, казалось бы, мне не осталось ничего иного, как уйти вслед за остальными, судьба даровала мне шанс. Нет, не так, Шанс.