— Ты забываешь о своих дочерях. Зачем ты пыталась отстранить девочек от их родственников? Причем делала это с самого их рождения.

Негодование, обычно всегда успешно подавляемое Саванной, на этот раз переполнило чашу ее терпения.

— Я не имела никаких оснований сомневаться в отцовстве своих детей! Если хочешь возложить на кого-то конкретную ответственность за распространение этих слухов, то лучше вспомни своего кузена и его беспочвенную ревность. Только благодаря ей его мать объявила Еву кукушонком, вылупившимся в гнезде благородных птиц, и наотрез отказалась признать ее кровной внучкой. А Ниссу Елена и Сандрос вообще видеть не захотели. Ни в первые шесть месяцев после ее рождения, когда все мы еще были в Греции, ни за прошедшие после этого годы они ни разу не выразили желания встретиться с внучками.

— Какая удобная позиция! Ты, конечно, можешь умалять свою собственную роль в отчуждении детей от их непосредственной родни. Диона уже нет на этом свете, и некому достойно опровергнуть твою ложь.

Конечно, он ей не верил. К тому же Дион был его двоюродным братом, и Леандрос считал его настоящим мужчиной, не способным лгать.

Обсуждение финансовых вопросов стоило отложить до лучших времен.

Она встала.

— Я слишком устала и хочу спать.

— Ты выглядишь величественно даже при отступлении. Что случилось, Саванна? Неужели правда до сих пор так сильно ранит твое сердце?

Руки ее невольно сжались в кулаки.

— Всех Кириакисов, без исключения, всегда интересовала не столько правда, сколько их собственные домыслы. Изменить вас я не могу, не стоит даже пытаться. Но и злобную клевету, основанную на этих домыслах, я выслушивать более не намерена. Спокойной ночи! — Она повернулась и хотела было направиться к двери.

В мгновение ока Леандрос оказался возле нее. Его крепкие, длинные пальцы обхватили ее руку.

— О, нет! От меня не так легко сбежать. Дион, может быть, и позволял тебе обращаться с ним как с прирученной декоративной собачкой, но я скорее дикий волк, чем домашний питомец.

Сердце Саванны учащенно забилось, стоило ему только прикоснуться к ней, а дыхание стало прерывистым от испуга, как только до сознания дошел смысл его агрессивных угроз.

— Отпусти меня, пожалуйста. — Ее голос задрожал.

— Нет. Сначала мне нужно кое-что сделать.

Несколько секунд она стояла неподвижно, не делая никаких попыток высвободить руку.

— Что ты сказал?

— Я допустил небрежность и не поцеловал тебя при встрече в аэропорту. Сейчас самое время исправить ошибку, не так ли? — Он склонил голову и жаркими губами быстро поцеловал ее в щеку. — Добро пожаловать домой, Саванна.

После поцелуя Леандрос не отошел, а в течение нескольких минут молча стоял, изучая ее лицо.

— Разве ты не хочешь оказать мне честь и по-родственному поприветствовать меня в ответ?

Так она и сделала. После долгих лет одиночества, когда в присутствии мужчины не ощущаешь практически ничего, кроме страха, настороженности и недоверия, возникшее непреодолимое желание поцеловать его было совершенно новым опытом, абсолютно фантастическим по своим ощущениям. Саванна не раздумывая прикоснулась губами сначала к его левой щеке, а затем и к правой.

Ощущение хорошо выбритой кожи и особый запах его одеколона дурманили голову. Она хотела целовать его и дальше, но не стала. Надо было терпеливо ждать, каким будет его следующий шаг.

Леандрос раздумывал недолго. Последовал страстный поцелуй.

Саванна закрыла глаза, и все вдруг поплыло, разливаясь разноцветными красками. Только что она стояла неподвижно, стараясь сохранить незначительную, но довольно безопасную дистанцию, отделяющую ее от пленительного мужского тела. А буквально через секунду оказалась в крепких объятиях Леандроса, страстно обвивая кольцом своих рук его шею.

Он был как пища богов для ее изголодавшихся по любви губ. Запасы разума были исчерпаны, и она не контролировала больше свои действия. Теперь над нею властвовал только инстинкт, притягательная сила разыгравшейся страсти.

Его сильные руки ласкали ей спину, медленно скользя сверху вниз. И когда они остановились на бедрах, он еще крепче сжал Саванну в своих объятиях. Невольно вырвавшийся из ее уст стон выдал то исключительное наслаждение, которое доставляли ей его ласки. Она в истоме выгнула спину, но при этом не разомкнула губ, сошедшихся в страстном поцелуе с пленительными устами Леандроса.

Ощущения были восхитительными. А поцелуй — еще более сладостным, чем тот, с которого они начали свое знакомство. Сейчас голос совести не мучил ее осознанием того, что она не имеет права расточать свои чувства перед мужчиной, с которым не состоит в законном браке.

Тело ее трепетало в его объятиях. Она конвульсивно вздрагивала, блаженство постепенно поглощало каждую клеточку ее плоти.

Что произошло бы с ней, если бы тела их соединились в диком танце любви? Разве возможно еще большее блаженство? Саванна заплакала, что было совершенно на нее не похоже, слезы тихо потекли по щекам.

Леандрос как-то особенно бережно целовал ее влажные, соленые щеки, стирая следы текущих слез.

— Вне всяких сомнений, наше брачное ложе будет счастливым.

Саванна не верила собственным ушам. Неужели он только что сказал, что собирается на ней жениться?

Она замотала головой, но та не стала светлее.

Без предупреждения Леандрос подхватил ее на руки и, крепко прижимая к груди, внес в дом, затем поднялся по лестнице на второй этаж, где располагалась ее комната, и, распахнув двери, опустил ее на просторную мягкую кровать.

Рука Леандроса поддерживала ее голову, и он быстро и нежно поцеловал ее в губы, которые сами инстинктивно потянулись ему навстречу.

— Спокойной ночи. Планы на ближайшее будущее обсудим завтра.

Саванна пребывала в замешательстве. В полной тишине она минут десять глубокомысленно рассматривала только что закрытую Леандросом дверь.

Что она натворила? Она позволяла Леандросу целовать ее и ласкать на прекрасно освещенной террасе, где кто угодно мог спокойно лицезреть эту сцену. Ей даже в голову не пришло, что нужно, хотя бы для приличия, сопротивляться или вообще на пушечный выстрел не подпускать его к себе. Если бы он начал ее раздевать и предложил разделить постель, она бы и на это согласилась без промедления.

Как она сможет теперь смотреть ему в глаза? Как она собирается обсуждать с ним возникшие финансовые проблемы и ставший более насущным вопрос о своем возвращении в Америку?

И тем не менее губы ее растянулись в невольной улыбке. Сущность ее женской природы, та часть, которая, по ее глубокому убеждению, была окончательно разрушена жестокостью ее мужа и искалечена применением грубой физической силы, не только уцелела, но и расцветала и крепла в ней на глазах. Она вновь завоевывала право быть женщиной, но теперь уже с Леандросом.