К полудню от палящего солнца и толчеи у гувернантки разыгралась мигрень, порядком поубавив энтузиазма. Она стала резкой и раздражительной, потащив девочку за руку к выходу, но та вдруг вырвалась, увидев, как в одной из клеток мелькнуло что-то полосатое.

Алиса прошмыгнула под длинными, словно стволы деревьев, ногами взрослых, облаченных в шерсть и муслин, отдающих табаком и духами, и незаметно протиснулась к ограде, отделявшей людей от животных.

Огромный зверь на широченных лапах с жуткими острыми когтями вышагивал туда-сюда по клетке. Ее заворожили таинственные зеленые глаза, горящие яростью, и неукротимый нрав, так и не вытравленный служителями зоопарка. И тут отозвалось ее собственное строптивое сердце, затрепетав в груди, словно кролик под взглядом охотника.

– Алиса! – раздался резкий окрик, и гувернантка поволокла ее прочь, вцепившись в плечо.

Алиса дремала у очага, убаюканная ритмичными звуками шагов и монотонным позвякиванием спиц.

Кролик под взглядом охотника. И торт. Ей пригрезился кролик и торт. Торт. Вспомнилась его рассыпчатая нежность на языке. Сто лет не ела торта. В больнице ни о каких тортах и речи не было, только жидкая серая овсянка, постная как лица санитаров, разносивших ее по утрам и вечерам.

Дома торты подавали к чаю. На тарелке – целая пирамида из толстых желтых ломтей, покрытых глазурью всевозможных оттенков: розовой, голубой, фиолетовой. Мама разливала чай, и Алисе разрешалось выбрать один маленький ломтик, всего один – мама не одобряла сладостей.

Но было еще совсем другое чаепитие, когда Кролик разрешил есть торт сколько влезет. Алиса старалась не жадничать, но не могла скрыть удовольствия. Они сидели за столом с Дор и Кроликом и… кем-то еще. Там был кто-то еще, какая-то тень.

Набивая рот тортом, Алиса не разглядела его лица, а Кролик все смеялся и поглаживал белыми руками ее косу, приговаривая: «Милая Алиса. Кушай, будешь красивая и пухленькая. Милая Алиса. Алиса. Алиса».

Он хватает ее за волосы, запрокидывает голову назад, наматывая косу на руку, чтобы смотрела ему прямо в глаза, такие злые голубовато-зеленые («хотя должны же быть розовыми, ты знаешь, как у настоящего кролика»), дрожание век, рвущийся наружу стон, и окрик, резкий как удар кнутом: «Куда это ты собралась, милая Алиса? Алиса… Алиса…»

– Алиса, проснись.

Нетерпеливый голос Тесака, он трясет ее за плечи, но несильно, небольно. Без злости. Тесак никогда ее не обижал, как Кролик. Она открыла глаза и приподнялась, машинально ощупывая шею в поисках косы, но обнаружила лишь стриженый затылок.

– Алиса, нам пора, – сказал Тесак.

Он стоял у дверей, спрятав оружие под пальто и вскинув на плечо мешок с припасами.

– Не зови меня Алисой, – предупредила она, осторожно вставая и стряхивая остатки сна, пока не убедилась, что наваждение развеялось. – Мы же договорились, что я парень.

Она достала из кармана кепку – последний штрих нового образа, и натянула ее на голову. Заправляя розовый амулет под рубаху, Алиса ощутила тяжесть кинжала в кармане куртки.

– Как же мне тебя звать? – хмуро спросил Тесак.

– Алекс, – подсказала старушка. – Похоже на настоящее, так что ежели обмолвишься, глядишь, и не заметит никто.

– Алекс, – повторил Тесак, словно пробуя на вкус ее новое имя, и поморщился. – Не идет оно тебе, даже стриженой и в кепке.

– А попасть в лапы торговцам, коли не привыкнешь к ней, как к мальчишке, ей пойдет еще меньше, – съязвила Бесс. – Надевайте-ка плащи. Пора.

Плащ был толстый и колючий, но, завернувшись в него как следует, Алиса преобразилась, словно стала неуловимой тенью.

Бесс взяла Алису за руки.

– Помни, тебе дано больше, чем ты знаешь.

Потом потянулась и чмокнула ее в щеку. Алиса хотела поблагодарить, но к горлу подступил комок, навернулись слезы благодарности и смятения. Бесс отошла от нее, не дожидаясь ответа.

Старушка направилась к Тесаку. Он молча глядел сверху вниз на женщину, вложившую в него всю душу, и в эту минуту между ними словно что-то промелькнуло. Бесс обняла его за шею, но он так и не пошевелился, не обнял ее в ответ. Потом Бесс отступила назад, промокнув передником глаза.

– Остерегайся Бармаглота, – напутствовала она.

Тесак кивнул и двинулся к двери. Алиса застыла на месте. Сердце рвалось за Тесаком, но здравый смысл велел оставаться в безопасности. Тесак распахнул дверь, вопросительно оглянувшись на Алису.

– Алиса?

Алиса взглянула на Бесс, та стояла, не двигаясь с места, роняя слезы и будто сгорбившись сильнее прежнего. Не глядя на Тесака, она молча отвернулась.

– Алиса? – снова позвал он.

Алиса накинула капюшон, пряча лицо в тени.

– Алекс, – поправила она и скрылась в ночи следом за ним, притворив за собой дверь.

– Держись рядом, – велел Тесак.

– А далеко до этой улицы Роз? – спросила Алиса.

– День пути, а то и два, – ответил Тесак. – Она в самом центре Старого города. Туда напрямик не попадешь.

Алиса уже приметила извилистые кривые тропы вместо улиц и лабиринт переулков, их соединявших. Когда она решила поделиться своими наблюдениями с Теса, он только усмехнулся.

– Дело не в улицах, дорогуша, а в том, кто там заправляет.

– В смысле… бандитские шайки? – уточнила она.

Этот мир был ей мало знаком даже до больницы, хотя она припоминала брюзжание отца по поводу воровских шаек, промышлявших в Старом городе. Они иногда устраивали вылазки на окраины Нового города, ускользая от патрулей, грабили зажиточных горожан и растворялись в Старом городе еще до объявления тревоги.

«Но это ведь было давно», – думала Алиса. Десять лет назад. Мир с тех пор изменился, даже если сама она осталась прежней.

Размышляя об этом, она сказала:

– Будет ли все так, как ты помнишь? Сколько времени прошло с тех пор.

Тесак едва заметно пожал плечами.

– Да я не особо-то и помню. Просто Бесс дала кое-какие наводки, вот и проясняется помаленьку.

Тут он замолчал, но Алиса его знала достаточно хорошо, чтобы заметить – о чем-то задумался. Чем это кончится, никогда не угадаешь, так что лучше его не трогать. Ночь выдалась студеная, и не будь на ней плаща, Алиса бы уже вся дрожала. Но несмотря на холод, было как-то душно, ни малейшего ветерка, словно город затих в тревожном ожидании.

Алиса догадывалась, в чем дело. Бармаглот нанес удар, и никто не знал, когда он нападет снова. Хотя никто кроме них с Тесаком и Бесс не представлял, что это за тварь, и не ведал о чудовище из ночных кошмаров, он явно совершил что-то ужасное. Нетрудно было догадаться, судя по рассказу Бесс и тому, что творилось с Тесаком. Да и большинство жителей Старого города наверняка почувствовали непривычную, зловещую тень, нависшую над ними.