– Ни одного.

Дон Диего не сводит с женщины изумленных глаз, потом произносит с нескрываемым восхищением:

– Да ты, оказывается, Заккахозо[21].

– Ну что вы, – горько усмехается Лола, – я теперь Альмиранте.

– Я Альмиранте?[22]– Маленькая Долорес хитро смотрит на отца. – Здорово!

– Чудачка! – Хосе Ривера по прозвищу Пепе Бальенте[23]ласково смотрит на дочь. – Тут нечем гордиться. Альмиранте – это один довольно флегматичный бык, который во время корриды в Пасахес в 1858 году наотрез отказался драться, покинул арену, прошагал по площади, поднялся на второй этаж здания мэрии и стал мычать с балкона на публику.

– Я ни на кого не мычу! – Девочка обиженно надувает губы.

– Нет. Но ты убегаешь из зала.

– Потому что я устала!

– Что значит «устала»?

– Папа, я не понимаю! Я собираюсь стать матадором, а не гимнасткой. Зачем тратить столько времени на растяжку? Мало того, что я и так из всех углов слышу шипящее mari macho[24], так ты еще даешь им повод смеяться надо мной. Ребята уже давно отрабатывают пасес[25], а я все еще бегаю по арене с мячиком и задираю ноги в разные стороны, как ребенок. А мне уже почти тринадцать!

Пепе улыбается. Она и есть ребенок. Его ребенок. Несколько лет назад он и не подозревал о ее существовании, даже не задумывался о продолжении рода, о династии матадоров. Восьмилетняя Лолита вошла в его жизнь случайно.

Пробитая шина в трущобах на подъезде к ночному Мадриду – не самое лучшее, что могло произойти с Хосе Ривера, но прославленный матадор не привык поддаваться собственным страхам. Совсем недавно он завершил выступления и подумывал об открытии собственной школы. Конечно, он преуспел, не испытывал недостатка в славе и деньгах, но желания его пока не иссякли и заканчивать существование в грязной луже с пробитым черепом (что вполне могло случиться) он не собирался. Сначала Пепе хочет запереться в своем уникальном, сделанном по специальному заказу «Сеате» и дождаться утра, но храбрость и мужество одерживают верх – матадор решает менять колесо.

Впоследствии Пепе не раз говорил друзьям, что матадоры – действительно великие фаталисты, их все время направляет судьба, ведет по жизни, хранит, оберегает, а порой преподносит неожиданные сюрпризы.

Свой сюрприз Хосе Ривера сорока двух лет от роду видит через несколько секунд после того, как решается вылезти из автомобиля. Точнее, сюрприз сам бросается к нему тощей тенью из придорожных кустов, больно бьет по лодыжке и дергает за рукав.

– У тебя есть что-нибудь поесть? – требовательно спрашивает чумазое существо, замотанное в невообразимые лохмотья.

Пепе на всякий случай перекладывает бумажник из заднего кармана брюк в передний и лезет в машину за пачкой кукурузных чипсов.

– Держи.

– Ага. Класс! А можно я погреюсь в твоей тачке, пока ты будешь чинить колесо?

Матадор нерешительно рассматривает босые ноги в налипших комьях земли, переводит взгляд на светло-бежевый салон «Сеата», вздыхает:

– Залезай.

– Вау! – победно верещит цыганенок и ужом проползает по водительскому сиденью на место пассажира. И не думая спустить на пол грязные ноги, разрывает пакет и начинает есть, громко чавкая, ни на что не обращая внимания.

– Ну, ты ешь, а я тут это…

– Ага.

– Ты просто посидишь, да?

– Ага.

Хосе Ривера вынимает ключи из зажигания и тут же одергивает себя: «Идиот! Ведь это совсем ребенок!» Но внутренний голос намекает, что у чумазого дитяти могут быть сообщники отнюдь не нежного возраста. Те пятнадцать минут, что матадор потратил на смену шины, были худшими в его жизни. Такого животного страха он не испытывал даже на арене, хотя рога быка не раз полосовали его тело. Но коррида – это честный бой с благородным противником, который никогда не станет таиться и нападать из-за спины. Бык всегда действует честно, открыто и благородно, зверь встречает соперника лицом к лицу. Той ночью у матадора нет ни единого шанса увидеть неприятеля в случае нападения. Орудуя домкратом, Пепе взмокает, но не от физической нагрузки, а от страха. Однако вопреки ожиданиям и, наверное, благодаря счастливой случайности никто не выбежал из кустов и не обрушил на его голову града ударов.

Завершив работу, матадор подавляет желание отряхнуть кресло от грязи и садится за руль.

– Я закончил, – заявляет он, не в силах прямо указать существу на дверь.

– Ага.

– Ты… Ты можешь идти.

– Ага.

– Ну так…

– Ща, доем только. А попить у тебя ничего нет? В горле все прямо ссохлось.

– Пересохло, – машинально поправляет Пепе.

– Ага. Так есть попить?

– Нет. – Матадор искренне сожалеет.

– Может, купишь? Тут через пару километров заправка. Тебе все равно в ту сторону.

– А тебе разве можно убегать так далеко от дома? – пробует пожурить нахального собеседника мужчина.

– Короче, воды купишь? – грубо одергивает ребенок.

– Ну ладно. – Матадор заводит двигатель.

«Знал бы, что тут поблизости заправка, ни за что не остановился бы, дотянул до безопасного места».

– Что тебе купить?

– Говорю же, воды. Только не вздумай брать малюсенькую бутылочку, возьми сразу литр. Меня ужас как жаждит.

– Надо говорить «у меня жажда».

– Ага. Давай, иди покупай.

Хосе Ривера не решается перечить и спешит выполнить приказ маленького командира. Принесенная им пластиковая емкость Agua Sana в мгновение ока оказывается полупустой.

– Фу, – чумазая ладошка вытирает мокрый рот, – напилась.

Пепе удивлен и озадачен:

– Ты девочка?

– А че?

– Ничего. Просто…

– Че «просто»?

– Не похожа!

– А, – довольно машет рукой малышка и обнажает белоснежные зубы в широкой улыбке. – Это Лоле все говорят.

– Значит, тебя зовут Лола?

– Ага.

– А лет тебе сколько?

Девочка сосредоточенно ковыряет в носу.