– Да, но воздух никогда не причинит им вреда. Я чувствую, как они уже привязаны к стихии. – Голос Матфея прозвучал слишком плаксиво для мужчины тридцати шести лет.

– Думаешь, они об этом знают, гений? – саркастически заметил Лука.

Марк уже занес было руку, чтобы постучаться в соседнюю дверь, но Лука остановил его, схватив за плечо.

– Какого цвета, по словам Евы, был пикап?

Марк проследил за взглядом Луки, устремленным в сторону парковки, где стоял красный «шевроле», без пассажиров, но с работающим на холостом ходу двигателем. Машина занимала место, которое еще несколько мгновений назад пустовало.

– Красного.

В этот самый момент из-за приборной панели вынырнула девичья головка. Марк с облегчением узнал ярко-рыжую шевелюру Фостер.

– Это она. Идите за мной, но улыбайтесь. Говорить буду я. – Марк украдкой огляделся по сторонам. На парковке не было ни души. Все либо рванули на стадион, либо попрятались в домах, но он не хотел рисковать. На мгновение он замер, сосредотачиваясь, собираясь с мыслями, прислушиваясь к волнующему влажному бурлению крови в теле. Он последовал за этим звуком – за этим восхитительным ощущением, – увлекая за собой и свою стихию. – Пусть прольется дождь, – прошептал Марк.

Знакомая дрожь пробежала по телу. Призывая силу своей стихии, он всегда испытывал пьянящий восторг. С серого неба начал накрапывать дождь. Марку это нравилось. Нравилось, как соблазнительно скользили струи дождя по коже, лаская его, наполняя до краев. Его не смущала сгущавшаяся за пределами его видения пульсирующая темнота, где дрожали и корчились мрачные твари, сопровождавшие его силу, его жизнь, его сны наяву. Плащеносные акулы. Они являлись всякий раз, когда он вызывал свою стихию, Воду. Таились на обочине сознания, сидели в засаде и ждали своего часа.

Будь Ева рядом, она бы строго напомнила, что это всего лишь галлюцинации и они могут навредить ему, если он позволит им окончательно свести его с ума.

Но Ева знала далеко не все. Она не могла знать того, что глубоко сидело в беспокойном сознании Марка.

Однажды плащеносцы с их текучими гибкими телами, невозможно большими ртами и плоскими, острыми как бритва зубами вырвутся на волю, и он не сможет их остановить.

Когда-нибудь плащеносцы сожрут его живьем.

– Они не настоящие. – Тепло руки Луки на его плече привело Марка в чувство.

Когда-нибудь плащеносцы поглотят его, заполонят, уничтожат, но это будет не сегодня.

– Я сказал, следуйте за мной. – Быстро шагая сквозь вызванный им дождь, Марк направился к пикапу. Он ухмыльнулся и помахал рукой, когда голова девчонки снова скрылась под приборной доской. – Лейси Энн! Это папочка! Девочка моя, мы с твоими дядями так волновались за тебя, вот приехали за тобой! – Марк добавил деревенского говора. – Ох, и долбанул этот проклятый торнадо, да?

Он был всего в нескольких шагах от пикапа, когда Фостер снова высунула голову – как и мальчишка, Тейт, который сидел рядом с ней на пассажирском сиденье. Марк поднял руку, будто смахивая с лица капли дождя, чтобы лучше разглядеть ее, и тут пикап рванул задним ходом. Фостер выполнила эффектный разворот – словно за рулем не ребенок, а профессиональный каскадер, – и, обсыпав их гравием, вывела ревущий «шевроле» на главную дорогу.

– Проклятье! – выругался Марк, устремляясь к «ренджроверу», припаркованному на другой стороне двора, и следом за ним бросились Матфей и Лука.

ФОСТЕР

– Что это было, черт возьми? – недоумевал Тейт. – Эти ребята, наверное, нуждались в нашей помощи.

– Почему ты так решил? Потому, что они ломились во все двери мотеля и прекратили, только когда увидели меня? Или, может, потому, что они бросились за нами в погоню?

– Возможно, они искали выживших или… я не знаю… – Тейт потер рукой щеку, размазывая кровь вперемешку с грязью. – Разве тот парень не принял тебя за свою дочь? Может, это просто обеспокоенный отец, напуганный торнадо. Почему ты так гонишь? Если шериф Джеймисон…

– Господи! Заткнись! Тот, кого ты принял за милого невинного папашу, преследует нас, и его отморозки с ним заодно. Я их вижу. Это плохие парни. Вот почему я так гоню.

Тейт застонал и схватился за ногу, повернувшись, чтобы посмотреть в заднее окно. Фостер сделала мысленную пометку: помни, что Баклан ранен. К сожалению, она не могла сделать остановку, чтобы купить бинты и средства для промывки раны. Боже, Кора, он уже – заноза в заднице.

– Слушай, ты права. Это ведь они на черном «ренджровере»?

– Да.

– Они приближаются. Ты же знаешь, что эта тачка может запросто обогнать старый «шеви»?

«Шевроле» взвизгнул покрышками, когда Фостер вывернула руль, уворачиваясь от упавшего на полосу дороги дерева.

– Эй! Осторожно! Ты нас погубишь! – крикнул Тейт, спешно пристегиваясь ремнем безопасности.

– Просто заткнись и не мешай мне вести машину, – огрызнулась Фостер, лихорадочно соображая, как выбраться из этой передряги. Она бросила взгляд в зеркало заднего вида и успела увидеть, как легко «ренджровер» объехал упавшее дерево.

– Я заткнусь, если ты посвятишь меня в свой план и расскажешь, кто эти люди, – не унимался Тейт.

– У меня нет никакого плана, и об этих людях я знаю только то, что они плохие. Остальное знала Кора. – Фостер крепко вцепилась в руль скользкими от пота ладонями. Нога противно ныла, вжимая педаль газа в пол – и все равно «ренджровер» неумолимо приближался.

– Кора умерла.

– Мне это известно. – Фостер стиснула зубы, не отрывая взгляда от дороги. Из-за таких, как он, я и ненавижу людей. Они безнадежно глупы.

– Так раз она мертва, как ты узнаешь, что нужно этим парням и…

– Тейт! Заткнись. Черт. Возьми. Я знаю только то, что им нужны мы, они опасны, и Кора сказала мне, что нам надо бежать от них. Что мы и делаем. Боже! Как бы сделать так, чтобы торнадо спустился с небес и унес их подальше от нас!

В кабине пикапа снова воцарилась неловкая тишина, нарушаемая лишь дребезжанием стекол и ревом натруженного мотора. Но Фостер чувствовала на себе взгляд Тейта. Чувствовала так явственно, будто он прикасался к ней… скользил рукой по ее коже… У нее перехватило дыхание, а кровь зашипела в венах, когда тепло разлилось по всему телу.

– Ты чувствуешь?

Голос Тейта заставил ее подпрыгнуть.

– Чувствую что? – переспросила она.

Тейт задрожал, как лошадь, отгоняющая мух.

– Это ощущение на коже. Оно началось, как только ты сказала, что хотела бы вызвать торнадо…

Рев опускающегося воронкообразного облака оборвал слова Тейта. Фостер приклеилась взглядом к зеркалу заднего вида, завороженная зрелищем. Каменно-серый столб торнадо коснулся земли позади пикапа, аккуратно отрезая путь «ренджроверу» и всем, кто имел несчастье следовать за ними.