Держась как можно дальше от потока прохладного воздуха, она взяла несколько бутылок воды, чтобы не только напиться, но и промыть рану Тейта и ополоснуть свои грязные руки и лицо.

Придерживая подбородком коробку с широким пластырем и упаковку марли, она прихватила бутылочку перекиси водорода, тюбик мази с тройным антибиотиком и, нагруженная, поплелась к кассе.

– И я еще возьму парочку этих. – Она схватила со стойки возле кассы две футболки с надписью «МЕНЯ ЛЮБЯТ В МИССУРИ» и бросила их поверх своих покупок.

Продавец хмыкнул, вынимая изо рта жеваную зубочистку и тыча ею в экран телевизора.

– В этих чертовых бурях всегда застревают по двое.

Дрожавшее изображение прояснилось, и у нее участился пульс.

Она увидела себя.

– Один идиот снимает все это на свой дурацкий смартфон, – продолжил мужчина. – А второй там, в самой гуще. Тупые деревенщины.

Нет, это были они. Она смотрела, как Тейт присоединяется к ней и они вдвоем поднимают руки, останавливая смерч.

– Ну и ну… – Он уронил руку, и зубочистка с глухим стуком ударилась о прилавок и отскочила на пол.

У Фостер пересохло во рту, и она с трудом сглотнула, наблюдая, как Тейт отводит руку назад, и… Экран снова зарябил, и изображение пропало.

Она надвинула кепку на глаза и безуспешно попыталась прикрыть дыру на груди промокшей толстовки.

– Вот, посчитайте. – Ее руки дрожали, пока она рылась в сумке в поисках бумажника Коры.

– Эй, это же ты посреди того футбольного поля. – Он присмотрелся к ней, задерживаясь взглядом на руках в запекшейся грязи, порванной толстовке и, наконец, на хвосте из длинных перепачканных волос, перекинутом через плечо. – Разве нет?

– Я? – Вместо непринужденного смеха у нее получился скорее сдавленный крик осла. – Не-а. – Она пожала плечами. – Вовсе не я. Я не фанатка спорта. А футбол так вообще не перевариваю. – Она прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы удержаться от нервного блеяния.

– Нет-нет, это была ты. – Жидкие волосенки затряслись на его голове, когда он энергично закивал. – Толстовка «Пантеры». Рыжие волосы. Что ты сделала с этим торнадо? Уж я-то повидал их немало. В последние месяцы они налетают чуть ли не каждые две недели, но я ни разу не видел, чтобы кто-нибудь их остановил. Вот так, как ты. Будто приказала, а они послушались. – От волнения он перешел на скороговорку и загнусавил еще сильнее. – Вот дела. Я должен позвонить своему кузену Бобби. Он работает в новостной студии. Наверняка заплатит не меньше полсотни баксов за реальную историю про укрощение торнадо. – Он сделал паузу, вытаскивая телефон из кармана. – Кем бы ты ни была.

– Постой! Ты этого не сделаешь. – Фостер заговорила автоматически, мысленно призывая его услышать ее. В тот же миг по ее телу пробежал заряд, и кожу будто обдало горячим ветром – хотя и без толку.

Но тут толстяк заговорил, и Фостер осознала, что это на самом деле произошло – впервые, потому что она не считала тот раз, когда случайно усыпила Тейта.

– Нет, пожалуй, не стану я ему звонить. – Его плечи поднялись и опустились в усталом вздохе. – Или как?

Фостер захлопала ресницами.

– Черт возьми, сработало. Надо же, у меня получилось.

Он в недоумении сдвинул густые брови, усеянные капельками пота.

– Ну, ладно. – Фостер взглянула на его бейдж. – Билли Боб, серьезно?

– Назвали в честь дяди и отца. – Он гордо улыбнулся.

– Да я так просто, – покачала она головой. – Короче, все это я беру, а ты не вспомнишь о том, что видел меня здесь.

– Я никогда ничего не помню. – Он кивнул. – Пакет нужен? – спросил он, уже укладывая ее покупки в бумажную сумку.

– Хм, спасибо… спасибо, Билли Боб.

Он достал из-за уха еще одну зубочистку и сунул ее в рот.

– Всегда рад.

Фостер уже подходила к двери, когда ее кольнуло чувство вины.

– Черт. – Она вытащила пару скомканных двадцатидолларовых бумажек и вернулась к прилавку. – За все. – Она сделала широкий жест рукой, указывая на пакет с покупками и покрытый рябью экран телевизора.

Фостер выскочила из мини-маркета, задорно подпрыгивая от возбуждения.

– Кора лишится чувств, когда я расскажу ей… – Она резко остановилась возле машины, сломленная болью и печалью.

Она уже никогда и ничего не расскажет Коре.

Фостер согнулась пополам. Рвота хлынула изо рта, усеивая влажный гравий разноцветной россыпью леденцов.

Она отерла губы тыльной стороной дрожащей ладони.

– Возьми себя в руки, Фостер. Ты не заставишь этого парня пойти с тобой, если сама развалишься на части, а Кора сказала, что его надо взять. Так что… – Она достала из пакета бутылку воды и прополоскала рот, а потом дернула ручку двери и забралась на сиденье. – Я раздобыла все, что нужно для обработки раны, – объявила она, подавляя отчаяние. – И немного вяленой говядины. Короче, дорожный минимум.

Тейт, привалившись головой к окну, что-то буркнул. Легкий храп вырвался из его приоткрытых губ, и Фостер выехала на двухполосное шоссе. Горячие слезы беззвучно катились по ее щекам.

ФОСТЕР

Впереди тянулась автострада, окаймленная ровной, сухой, коричневой пустошью. Все штаты Среднего Запада выглядели одинаково, и Фостер не терпелось вернуться на Западное побережье. Она сделала глоток воды из почти опустевшей бутылки, мысленно ругая себя за то, что не купила в минимаркете несколько банок «Ред Буллз».

Господи, Кора, нашла тоже время, когда помереть, возмутилась Фостер, выныривая из омута горя и перескакивая в реальность злости. Всего за час до того, как я успешно исполнила свой джедайский трюк с разумом – дважды! И не со злым умыслом, как бывало при прежних попытках. Впрочем, кто назовет злым умыслом желание увильнуть от выполнения домашнего задания? Ну, я имею в виду, кто кроме Коры? В любом случае, Фостер тряхнула головой, стараясь удержаться на волне гнева, суть не в том. На этот раз я провернула трюк во благо, а Кора даже не увидела. И страшно подумать, что могло бы произойти, если бы он не сработал. Тейт надоел бы мне до смерти, а тот олух мог погубить нас своим звонком. В сотый раз она посмотрела в зеркало заднего вида. Нас поймали бы и убили. Ева и ее мерзкие прихвостни. Как они это сделали с доктором Риком.

Она прищурилась, опуская козырек, чтобы заслониться от слепящего солнца, которое медленно сползало к линии безоблачного горизонта.

Постой-ка. Нет, он же не мертв – пропал без вести. Кора сказала, что доктор Рик жив. Надежда вспыхнула в сердце, но так же быстро погасла. Доктор Рик жив, но… ему нельзя доверять. В памяти всплыли слова Коры. Он не тот человек, которого мы знали.