Отбросив предположения, она послала записку Хеллен Петтигру. Кроме Парфе, который не в счет, Хеллен — ее лучшая подруга во всей Англии, единственная подруга. Валерия всегда была слишком занята собственными потребностями и нехваткой денег на их удовлетворение. К тому же она любовница богатого человека, так что отсутствие в ней меркантильности вызывало сомнение.

Куини понимала, что должна кому-нибудь верить, но все-таки попросила Хеллен о встрече в парке, не указывая место.

— Ты что, подумала, я донесу на тебя? — возмутилась Хеллен после объяснения перемен во внешности подруги.

Куини принесла булочки, которые любила Хеллен. Она протянула одну и честно сказала:

— Вознаграждение было высоким.

— Я никогда бы тебя не сдала за деньги, — с жаром произнесла Хеллен. — И мама сейчас при деньгах. На Рождество барон подарил ей рубиновую подвеску, а мне золотое ожерелье. Денег от их продажи нам хватит надолго. — Она отдала остаток булочки Парфе. — Кроме того, мы даже не предполагали, что существует связь между тобой и объявлением о награде за наследницу Карда. Но если бы нам такое и пришло в голову, то все равно мы понятия не имели, куда ты делась. Ты ведь не сказала нам, помнишь?

Куини проигнорировала скрытый упрек. Она сбежала, чтобы обезопасить себя и друзей.

— Я тебе все расскажу, если поклянешься, что не проронишь ни слова. Честно говоря, моя жизнь может зависеть от твоего молчания.

Хеллен подошла ближе, не обращая внимания на собаку, которая обнюхивала ее перчатки.

— Клянусь своим упованием на небеса, что не произнесу твоего настоящего имени, если только ты скажешь мне правду.

Куини с облегчением рассказала подруге все, будто старалась оправдаться перед кем-то, однако Хеллен была поражена.

— Значит, ты можешь быть леди Шарлоттой, но не хочешь?

— Разумеется, нет.

Хеллен покачала головой и вздохнула:

— Кто тебе теперь поверит — с твоими черными волосами? Но ты могла это сделать, притвориться леди, жить в огромном доме со слугами, ни дня в жизни не работать.

— Я люблю свою работу. Кроме того, я не леди Шарлотта Эндикотт. Я сирота.

— Это им знать ни к чему. С них будет достаточно, что тебя подкинули Молли в то самое время. Ничего другого они не смогут доказать.

— А я не смогу доказать свои слова. Но я знаю правду. И не стану мучить бедную семью ложной надеждой или появлением новой обманщицы.

— Я что-то не слышала про их мучения. Вряд ли они сохнут от горя по ребенку, которого не видели больше пятнадцати лет. Да и надежда, что девочка еще жива, весьма призрачна, они должны это понимать. Суля по колонкам светской хроники, братья неплохо себя чувствуют. Говорят, у капитана Джека новая жена и приемный ребенок, а граф усердно пополняет свою детскую.

— Я рада за них. — У Куини было странное ощущение родства с этими джентльменами. И если они довольны своей жизнью, то, возможно, благодушнее отнесутся к ее признанию. — Кстати, Эзра не доставляет вам с матерью неприятностей?

Хеллен взяла из кулька еще одну булочку.

— Он время от времени заходит. Мама не любит приглашать его в комнаты из-за соседей. Она просто говорит, что мы ничего о тебе не слышали, затем быстро выпроваживает его.

— Правильно. Эзра — дурной человек.

— Кажется, он дал маме порядочную сумму за се драгоценности, хотя у него больше нет лавочки.

— Все равно это опасный человек. — Куини не рассказала подруге о его участии в преступлениях, только упомянула, что он каким-то образом в них замешан и очень раздражен. — Поэтому я не дала вам свой адрес, чтобы вы не могли сообщить ему.

— Но если ты открываешь магазин как мадам Дениз, то должна будешь раздавать свои визитные карточки.

— Эзра ведь не знает, что мадам Дениз Лекарт и Куини Деннис — одно лицо. И не должен узнать.

— Понимаю.

— Следовательно, мы не должны больше встречаться.

— Тьфу, он даже не отличит тебя от последней любовницы принца. Клянусь, я сама едва отличила, ты очень изменилась. Я узнала тебя по голосу и по глазам, но я ведь шла на встречу именно с тобой. А если ты будешь говорить по-французски и томно смотреть из-под ресниц, Эзра ни за что не примет тебя за робкую маленькую Куини. Разве может кому-то показаться странным, что я подружилась с недавно приехавшей в Лондон модисткой, которая собирается красиво одеть меня?

— Это со мной?

— Конечно. Ты же не позволишь мне упустить самое захватывающее в жизни приключение?

— Ну, раз ты заговорила об этом, надеюсь, ты согласишься быть моей управляющей?

Круглое лицо Хеллен вытянулось. Булочка, к радости Парфе, выпала из ее рук.

— То есть клерком в магазине? Но я хотела стать куртизанкой.

Теперь пришла очередь Куини ронять свою булочку. Вообще-то Парфе всегда доставалась меньшая порция на обед. Не будь они в парке, Куини хорошенько бы встряхнула Хеллен.

— Ты хотела бы стать…

— Высокооплачиваемой любовницей богатого джентльмена. Как это сделала моя мама, — сказала Хеллен в свою защиту. — Сама знаешь, ни один богатый щеголь не сделает предложение незаконнорожденной дочери барона. А мой отец слишком боится своей жены, чтобы дать мне ежегодную ренту. И какой я должна сделать выбор? Шить для жены богатого джентльмена или стать его любимой комнатной собачкой? — Хеллен взглянула на Парфе с его голубым кожаным ошейником в цвет ленты на шляпе хозяйки, с его ухоженным сытым видом и расслабленными манерами. — Я выбираю роскошную жизнь.

— Но, как тебе известно, это не всегда осуществимо. Ты же видишь женщин, просящих милостыню на улицах, больных сифилисом. Или девушек с голодными младенцами на руках. Ты не можешь этого хотеть!

— Конечно, нет. Только дураки кончают в сточных канавах, те, кто, слишком дешево себя ценит, или тс, кто нашел бесполезного покровителя. А я достаточно умна и хороша, чтобы добиться успеха. Да, я видела уличных проституток, но я вижу свою мать, ее друзей. У них собственные дома, слуги, кареты. Самые ловкие имеют сбережения, другие — драгоценности, если джентльмены устают от них. Все, что им нужно делать, — это красиво выглядеть и развлекать своих благородных друзей. Шампанское и несколько объятий, потом конфеты и банковский счет.

— А как быть с семьями этих джентльменов?

— Я что, обязана жалеть холодных женщин, которые недостаточно привлекательны для своих мужей, чтобы удержать их дома? Эти браки — такая же деловая сделка, как и содержание любовниц богатыми дураками.

— Но это безнравственно!

— Безнравственно заставлять маму содержать меня. Барон далеко не щедр, я должна сама зарабатывать себе на жизнь. Но я не собираюсь продавать себя за четыре пенса в темном переулке. Ты поможешь мне выглядеть дорого, правда?