– Повопит, – сказал я быстро. – Но толькодруг перед другом. Я ж говорю, каждый интеллигент сам бы стрелял... нет,конечно, сами ручки марать не изволят, но жаждут крови! А поговорят только изкомплекса псевдообразованности. Чтоб Европа вдруг да не думала, что в Россиивсе такие дикие, Камю не читают... Просто, мол, в дикой стране живут, гдеправят всякие самодуры-кречеты. Но, голову даю на отрез, на самом деле такуюрезню примут с удовольствием. А мы получим поддержку всего народа. Не нынешнюю,пассивную, а... реальную!

Коган поежился:

– Погромы будут?

Краснохарев покосился рассерженно:

– Как вам все неймется! Двух зайцев одним камнем! Илишний раз покричать в свое удовольствие, что евреев обижают, и в Израильзагнать еще пару миллиончиков наших сограждан. А то не едут, проклятые. Тамсамим пахать придется, а тут на хребте русского народа ездиете...

Кречет хмыкнул:

– Тут на днях один был на приеме. Из высшихсионистских... Нельзя ли, мол, как-нибудь пару погромов. Хотя бы где-нибудь наокраине. В Перми беремся организовать сами. А то в Израиле рабочих рук нехватает, а палестинцы, что у них работают, то и дело с бомбами за пазухойприходят.

Сказбуш спросил с интересом:

– И что ответили?

– Да так, – ответил Кречет туманно. – Смотрячто пообещают взамен. Поддержку в отношениях со Штатами, отсрочку долгаНидерландам, еще мелочишка, о которой пока говорить рано. А мы, что ж... ВонКоган горит желанием послужить далекой прародине. Его и вздернем.

Коган поежился, потрогал шею:

– Да я как-то не очень горю...

– Зато памятник поставят, – утешил Краснохаревзлорадно. – А мы, скорбя, такой агромадный венок притащим! С лентами. Хотькрасными, хоть черными. А хоть с голубыми. Это ж не за какую-то Россиюпострадаешь, а за свой Израиль!

Коган вздохнул:

– Ладно, уговорили. Если венок большой...

А Сказбуш сказал с неудовольствием:

– Что погромы... Морду набить, подушку распороть... Вонна Украине так всегда от мала до велика всех под корень! Начиная со СвятополкаОкаянного и через Хмельницкого и гайдамаков до Петлюры и Бандеры. Вы уж, ПлатонТарасович, торгуйтесь как следует! Они что угодно дадут за то, чтобы им свойИзраиль людьми пополнить. Хоть половину американского флота, хоть любой штат кРоссии присоединят на правах Татарии. Кстати, у них тоже не церемонятся. А стеррористами так вовсе никогда в переговоры не вступают! Штурм, и все! При задержанииживья не остается...

Он завистливо вздохнул. А Коломиец посмотрел на меня косо,сказал негромко, но с такой умелой актерской значительностью, что услышали все:

– Как сказал Цукерман... или Цукерник, уж не помнюточно:

Возглавляя партии и классы,

Лидеры никак не брали в толк,

Что идея, брошенная в массы, –

Это девка, брошенная в полк.

Сказбуш хмыкнул, но было видно, что благосклонно слушает иподдерживает министра культуры. А когда тайная полиция поддерживает культуру,то по моей толстой волчьей шкуре сразу бегут мурашки размером с камчатскихкрабов. Тайная полиция не бывает хорошей, зато культура не только бываетполицейской, но еще как бывает!

– Это сказал Губерман, – поправил Сказбушснисходительно, но выпрямил спину и посмотрел орлом, все ли заметили, что главаФСБ поэзию знает лучше министра культуры. – А что до идей, так всегдабыло. Как с идеями христианства, коммунизма, пуританства, Во что выльются идеигосподина... или товарища Никольского уж не знаю, не знаю. Но памятник непоставят, точно. Может быть, как с Кромвелем: через сто лет выроют скелет ивздернут. А может, иконы нарисуют! Красивого такого, с благородным лицом иорлиным взором. Который даже в компьютерные игры резался без кодов и солюшенов.

– А если в дефматчи, – поддержал Коган с обидой вголосе, – то без подленьких патчей, когда себе бессметрие, а противнику –масдай!

Мирошниченко, весь из натренированных мышц, двигался легкий,как тень. Перед нами появлялись бумаги, которые он то и дело добывал избесшумных принтеров, Марина так же неслышно подавала кофе и ставила тарелки сбутербродами.

Больше всего бумаг клали перед Кречетом. Большинство он,проглядев, передавал другим, на лбу его морщины становились все глубже. Однураспечатку пустил по кругу.

В помещении пахнуло холодным ветром. Министры мрачнели, вглазах появлялось затравленное выражение, как у зверей, загнанных в угол. Комне бумага пришла к последнему, по спине словно посыпали холодным колючимснегом. Внутренности похолодели от предчувствиии неминуемой беды. С пометкой«секретно» на листке сообщалось, что у западной границы спешно строится военнаябаза. Вообще-то США не скрывали, что строят, укрепляют эту базу, такую махинуне скроешь, только отрицали, что она подходит под определение «военная». А налистке стояли, в основном, цифры. Сколько тягачей, пригодных только дляперевозки тяжелых ракет, сколько специалистов-ядерщиков, сколько бетонируетсяплощадок для комплекса противоракетной обороны...

В прессе пошли статьи, созданные по проверенномуамериканскому рецепту: говорить только правду, много правды, очень многоправды... но не всю. Снабжать корреспондентов массой видео и фотоматериалов,чтобы сами не совали носы, куда не надо. И не будут сапоги стаптывать, если имподать на блюдечке массу материалов. И пошло, что на этой базе будеттехнический центр по слежению, служба раннего оповещения, радарные установки,несколько взлетных полос для тяжелых самолетов... при чем здесь военные,транспортные самолеты с грузом продовольствия еще тяжелее военных! Естественно,на этой базе, оборудованной ультрасовременными установками по слежению, будетохрана, ибо нельзя же оставлять без охраны ценности на десятки миллиардовдолларов. И не старый дед с дробовиком, а современные элитные части. А навооружение элитных командос ныне входят как автоматы, так и легкие танки.

Сказбуш нарушил общее молчание:

– Там и тяжелые танки, и даже тактическое атомноеоружие. Понятно, ракетами напичкано все, вплоть до туалетов. От крохотных,размеров в палец, до таких, что ими бы только спутники на Марс забрасывать.

Яузов поскреб грудь, стараясь не задевать бинты, поморщился:

– Нам вызов. Они прекрасно знают, что нам станетизвестно все.

– Если проглотим, – согласился Сказбуш, – онисделают следующий шажок.

– Какой?

Сказбуш пожал плечами, неожиданно кивнул на меня:

– У вас есть футуролог. Пусть и скажет.

Кречет сдвинул брови:

– Футуролог есть у всего кабинета. Но я и безфутуролога скажу, что откуда бы мы не отступили, на то место сразу жеопускается сапог американского солдата. Штаты не знают, до каких пор будемотступать, вот и давят. Проверяют! Честно говоря, каждый бы давил на ихместе... пока не получил бы по сопатке.