Казалось, Макс полностью сосредоточился на дороге и слушал Наташу в лучшем случае вполуха. Минут через пять он, правда, задал несколько вопросов, только они касались курсов, на которых в этом году преподавала Лера. У ближайшей станции метро Макс вдруг затормозил и, извинившись, Наташу высадил. А сам, невзирая на дефицит времени, развернулся и помчался в неизвестном направлении.

Впрочем, относительно направления некоторые соображения у нее все же имелись. Вот только отчего планы Макса вдруг изменились столь кардинально? Этого она так и не смогла понять, сколько голову ни ломала. Видимо, она что-то такое сказала... вот только что?

9

Лера присела на изогнутый ствол дерева, подставив лицо теплому ветерку, она старалась вообще ни о чем не думать. Потому что если не выбросить из головы все мысли, обязательно найдется какая-нибудь такая, которая заведет ее в дебри воспоминаний или еще того хуже -- в райские кущи несбыточных надежд.

Шелест листвы над головой действовал успокаивающе, и ей почти удалось расслабиться. Лера просто сидела и смотрела на то, как Агата развлекалась, гоняя по скверу стайки голубей. Правда, гоняла она их без особого энтузиазма. Сегодня Агате явно не хватало компании: Мориса нигде не было видно, а общество чересчур флегматичной Даши ее не устраивало. А может, это Дашу не устраивали чересчур подвижные игры энергичной Агаты.

Лера сама не заметила, как мысли о собаке превратились вдруг в мысли о Максе. В общем-то ничего сверхъестественного в этом не было. В конце концов, именно благодаря Максу у нее и появилась Агата.

Его восхищенно-благоговейный взгляд Лера почувствовала сразу же, едва вошла в аудиторию. И хотя их взоры встретились всего на миг, она успела заметить, что у него зеленые глаза и длинные довольно темные ресницы, гораздо темнее бровей и волос цвета то ли спелой пшеницы, то ли спелой ржи. В романах часто прибегают к подобным сравнениям, однако Лера затруднялась в выборе конкретного злака, поскольку совершенно в них не разбиралась. И еще много-много веснушек, не заметить которые было просто невозможно, однако мальчика они совсем не портили.

Ею и раньше восхищались, а некоторые даже благоговели перед ней, к этому она давным-давно привыкла, но здесь было что-то еще. Если бы Лера верила в любовь с первого взгляда, то наверняка решила бы, что это именно она и есть. Но в любви с первого взгляда она разочаровалась еще после своего кратковременного замужества, зато знала наверняка, что чересчур юный воздыхатель может доставить массу проблем. Впрочем, если вообще не обращать на него внимания, даст Бог, обойдется. Подавив в себе раздражение, Лера начала знакомиться с группой.

Мальчика звали Максим Годунов. То, что парень высокий, было ясно, даже когда он сидел, а когда встал, оказалось, что он очень высокий, больше метра девяноста. При этом никакой юношеской нескладности. Наверняка баскетболист или волейболист, решила Лера, оценив его отличную фигуру спортсмена.

И тут он ей улыбнулся. Черт возьми, улыбка у парня -- просто море обаяния! Устоять совершенно невозможно. Лерины губы непроизвольно растянулись в улыбку, а сама она ужасно огорчилась из-за собственной непоследовательности: ведь буквально только что решила не обращать на него внимания!

В институте, так по привычке именовало свое учебное заведение большинство сотрудников, в отличие от студентов, предпочитавших современное название "университет", Валерия Павловна Свиридова проработала всего несколько дней. Пока еще она ничего не слышала о доценте Годунове с кафедры физики, и потому никаких ассоциаций в связи с фамилией мальчика у нее не возникло.

А Борис Федорович между тем был личностью примечательной и весьма известной. Характер этой известности лучше всего выразил он сам в одном приватном разговоре: "Хоть чему-нибудь мне удается научить всех моих студентов без исключения. К концу второго курса каждый из них имеет представление если уж не о физике, то хотя бы о том, кто такой Борис Годунов". Эта его фраза быстренько расползлась по институту и стала крылатой, давая новичкам экспресс-представление о Борисе Федоровиче Годунове.

Недолго оставалась в неведении и Лера. Сразу же по окончании пары Ирма Вагановна, секретарь кафедры иностранных языков, поведала новой сотруднице, что у нее в группе есть дочка Михаила Дмитриевича Демина с сопромата и сын Бориса Годунова с физики. Были также даны и краткие характеристики родителям вышеупомянутых детей.

Впоследствии Лера не раз убеждалась в том, что Ирма Вагановна является бесценным кладезем информации обо всех сотрудниках института. Этой информацией она всегда охотно делилась, но никогда не сплетничала. Грань тут проходит, конечно, тонкая, однако вполне осязаемая. Так по крайней мере считала сама Ирма Вагановна.

Катя Демина и Максим Годунов разительно отличались друг от друга. Катя поступила в институт, в котором работал ее папа, лишь потому, что шла на поводу у своих родителей по пути наименьшего сопротивления. Учеба в данном вузе девочку не слишком-то занимала, не исключено, что отчислению она бы даже обрадовалась. Как избавлению. Но... Михаил Дмитриевич всегда был начеку и неустанно бегал по преподавателям, сглаживая острые углы для своего чада.

Что же касается Макса... какими бы соображениями ни руководствовался он при поступлении, учился мальчик хорошо и без помощи отца. Сам факт, что он сын Бориса Федоровича, играл, конечно, определенную роль, но отнюдь не всегда положительную. Впрочем, связываться с Борисом Годуновым и через сына сводить с ним счеты охотников было не много.

Английский давался Максу легко, тем не менее он никогда не пропускал Лериных занятий, а такое фантастическое прилежание способно смягчить сердце даже очень строгого преподавателя.

Однажды в конце октября Лера в час пик возвращалась домой. В вагоне метро она вдруг обнаружила, что плотно прижата к Максу Годунову. Оказавшись в столь тесном вынужденном соседстве с мало, но все-таки знакомым человеком, Лера почти две минуты поддерживала с ним немножко напряженную светскую беседу на отвлеченно-транспортную тему.

На следующей остановке каким-то чудом, -- впрочем, в петербургском метро такие обыкновенные чудеса случаются ежедневно, -- в переполненный вагон втиснулся дополнительный контингент желающих уехать именно этим поездом. Данное обстоятельство не могло не сблизить Леру и Макса еще больше, и теперь благодаря его рыцарскому стремлению оградить ее от толпы они превратились почти в единое целое. Вести светскую беседу в такой обстановке совсем уж неуместно, поэтому оставшуюся часть пути молодые люди проделали в напряженном молчании.

"Приморская" -- конечная станция на линии, поэтому вышли из вагона они, разумеется, вместе. Пока шли по перрону, напряжение немного спало, светская беседа возобновилась, на эскалаторе она даже приобрела чуть более непринужденный характер, однако, выйдя на улицу, Лера решительно с Максом распрощалась. Он не пытался проводить ее дальше, а, одарив своей бесподобной улыбкой, преспокойненько направил свои стопы обратно в метро. Поскольку отсюда он мог поехать только в обратную сторону, в Лерину душу тот же час закралось подозрение, что их встречу в поезде Макс каким-то образом подстроил. Правда, она совершенно не представляла, как бы он это сделал.