class="p1">«Были мы в местечке, называвшемся Озерко-Восточное, на полуострове Средний, над Мотовским заливом, в учебном отряде: призывники 22 июня 1956 года, все москвичи, спецнабор, почти 200 человек. Это были те, кто «косили» от армии или имели отсрочки по учёбе или другим причинам, так что компания была разношёрстная. Занимали мы две казармы из трёх, линейкой построенных вдоль дороги над заливом. Казармы были деревянными, явно финской постройки. В третьей предполагалось разместить личный состав зенитной артиллерийской батареи, командовал которой малорослый крепыш-майор в чёрной флотской форме, но погонами с красными полосами — звание сухопутное. Нам всем этот майор даже из далека казался ужасным: командирский голос его был тонок, но звонок и грозен, слушались его подчинённые также и во флотской форме, с погонами «СФ». Звания у них звучали странно: матрос, старший матрос, потом вдруг — старший сержант, сержант, старшина. Не старшина первой или второй статьи, как принято на флотах, а просто — старшина…

Месяц мы занимались там строевой подготовкой, зубрили уставы… Мне всё давалось легко, сказалась школа мореходки. Был я влюблён в своих командиров — старшину I статьи, особенно в ротного «старлея»…

Мы заканчивали «учебку», приняли уже присягу, разное было за эти недели, была у меня даже «стычка» с «приблатнённым», со Сретенки, парнем. Был он на голову выше меня и за что-то возненавидел. Уж не знаю как, умудрился я с первого удара сокрушить ему нос. Он буквально захлебнулся кровью. Его, упирающего, озверевшего, оттащили приятели-приближённые, иначе было бы мне туго…

«Думаю, не обошлось без Хранителя!» — усмехнулся Иисус, и я продолжил:

«Прости, Господин, что я опять говорю, об интересным мне, но это для того, чтобы подчеркнуть, насколько тесен мир!»

«Да, это открытие, и тем более бесценное, что ему уже много тысяч лет!

Говоря, он снова наливал в пиалы из кувшина, отломил от лепёшки, обмакнул полоску в вино…Жестом дал мне понять, чтобы и я пил.»

«Дело в том, Господин мой, что этого своего противника я встретил через четверть века в том НИИ, где работаю, и был в какой-то степени по должности «над ним»., а затем был уже «под ним». Он стал начальником лаборатории, в отделении, куда из начальников я ушёл в механики. Мы не сразу друг друга узнали, просто обменялись удивлёнными взглядами, остановились в коридоре у столовой и подали друг другу руки. Он стал ещё сильнее и увереннее. Я спросил:

«За что ты так меня ненавидел?»

Он ответил просто:

«Не помню. Может, позавидовал фортелям, которые ты выделывал на брусьях перед казармой. Было неприятно, как ты собой любуешься.

Кстати, в том же учебном отряде был ещё старший брат моей будущей жены., о существовании которой я тогда не подозревал, и там же был красавец-парень, Славик. Спустя лет пять я имел отношения с его старшей замужней сестрой. Мы встретились со Славиком в его комнатке в коммуналке, куда дама привела меня для сближения…

Мы были приведены к присяге и со дня на день должны были отправиться к местам постоянной службы. Я был зачислен в группу, которая направлялась служить на Новую землю, с точку, которую красавец- ротный, светлоглазый блондин с чапаевскими усами, назвал «конец географии». Не верно говорить «со дня на день» о заполярном дне, говорить следовало «с часу на час». В период нашего ожидания в казарме появился старшина соседней батареи, за спиной которого был мешок из полосатого наматрасника. С мешком этим старшина прошёл в командирскую комнату. Вскоре оттуда прокричали команду: «Рядовые матросы Галкин, Борман, Шмуль, Ягупьев — к командиру!»

Из этих троих я встречался лишь со Шмулем, нас было всё же две сотни, а срок общения — четыре недели, всех не узнаешь… Этот же прославился, в компании с братом моей будущей жены и ещё троих, имена которых из памяти стёрлись, одним приключением. Нарушителей дисциплины, неумех, спорщиков-болтунов в армии наказывают, как известно. Эти были во взводе лейтенанта Карлуши, одутловатого человека с сонным взглядом запойного интеллектуального дебила. Тот, для своих нелюбимых придумал совершенно идиотскую работу: из плит сланца и кругляков-валунов построить плотину у моста на пороге, под которым, в каменном ущелье, протекал ручей, полноводный и бурный, с водой очень чистой и вкусной. В результате этой «комсомольской стройки» должно было возникнуть водохранилище, из которого удобнее и ближе будет брать воду для камбуза, казарм, на хоз. нужды. Но тем, кому предстояло разъезжаться по другим местам, не было дела до будущих удобств. Идиотизм затее подкреплялся также тем, что инструмента никакого не применялось — даже простейшей лопаты, а о каком то там цементе и речи не было: только голые руки рабов-матросиков. К тому же работа велась только в часы личного времени или отведённые для сна. Сам же взводный, озадачив группу «нерадивых», отлучился на часок- другой, то ли попить, то ли вздремнуть. Полагал он, что мальчишки-горожане, заброшенные в безлюдье Заполярной неласковой земли, на краю залива ледяного моря, среди сопок и заболоченных низин, изнуряемые гнусом и сырым холодным ветром, никуда не денутся, и будут работать, хоть и без усердия. Главное, что спать уж никак не смогут! Упомянутая мной пятёрка решила иначе. Стоило Карлуше отлучиться, как они выбрались из котлована. Время было «ночное», хоть солнышко светило исправно, но было безлюдно, все спали, кроме дневальных в казармах, да часовых на сопке у орудий, да чистильщиков картошки на камбузе.

Незамеченные строители «гидроузла», пошли на запад сперва по дороге, потом свернули в распадок между сопок, и стали петлять, запутывая следы. В пути собирали и ели в изобилии созревшие ягоды: чернику, бруснику, морошку. Пробовали даже сырые подосиновики, которых там было превеликое множество. Курева не было, спичек тоже, их отобрал Карлуша.

Обнаружил побег через пару часов, взводный сперва порыскал по округе сам. Не обнаружив дезертиров, испугался, разбудил ротного. Сыграли подъём всем нам, направили на поиски, но вблизи, не дальше прямой видимости казарм. Не обнаружили.

Узнал о ЧП вездесущий майор. Комбат связался с пограничниками. Почти двое суток прошли в заинтересованном ожидании. На Карлушу жалко было смотреть — такую вздрючку устроил ему ротный, пообещав оставить без погон.

Наконец беглецов привезли пограничники на открытом грузовике и оформили передачу ротному.

Эти олухи пошли прямо на Финскую землю. Их, естественно повязали, посадили на гауптвахту в Лиинахамари, до выяснения. Ну, начались разборки…» «Ты, раб, почему сожалел, что не оказался среди них?»

«А мне не хотелось на Новую землю. Химик, ротный лейтенант, нашептал некоторым из нас об испытаниях водородных бомб в тех краях, и