Но все же зашла меня посмотреть. И через несколько минут меня уже катили в родзал.

Помогли перелезть на высокую кушетку, надели на ноги бахилы, на голову шапочку. И началось самое трудное. Мне надо было тужиться, а я проваливалась в сон. Меня шлепали по щекам, умывали холодной водой. Я уже была как мышь вся мокрая, приходила ненадолго в себя, старательно выполняла, что мне говорили, и … И засыпала снова. Проснулась я окончательно, только когда мне показали моего сынишку.

– Смотрите мамочка, - крохотное красно-синее тельце, измазанное в чем-то белом, подняли перед моими глазами.

В глазах стояла пелена, от слез радости и облегчения, я пыталась проморгаться, но не смогла разглядеть, что у него между ножек.

- Кто? - проглотив комок в горле, спросила я.

- Сын у вас, мамочка – ответили мне и шлепнули малыша по попке. Он громко и негодующе закричал. – Ишь, какой громкоголосый.

- Ему же больно, - сказала я.

- Вся жизнь – это боль, - философски произнесла медсестра, и куда-то унесла моего мальчика.

– Ну, давай – ка, мы с тобой еще поработаем немного, - сказала мне акушерка, подходя ко мне и положив ладонь мне на живот – Потужься, еще чуть-чуть.

– У меня, что там еще один ребенок? – ужаснулась я.

- Нет, ребенка больше нет. Послед рожать будем, - засмеялась та.

И я опять тужилась. А потом меня зашивали, как пошутила акушерка:

– Вышивка крестиком моё хобби.

По сравнению со схватками и родами это было вполне терпимо. Я зашипела и попросила, чтоб подули, только когда обрабатывали йодом швы. Медички засмеялись и сделали несколько взмахов салфеткой. Как оказалось, я в этом была далеко не оригинальна. И они даже делали ставки, сколько человек из рожениц не попросит об этой услуге.  

Запелёнатого сынишку положили мне на грудь и вывезли нас в коридор. Я смотрела на красненькое сморщенное личико сына и думала, что он у меня самый – самый красивый. Осторожно провела пальчиком по насупленным бровкам, по нежной кожице щёчек, и волна щемящей нежности захлестнула меня. «Солнышко моё маленькое, сыночек, чудо моё родное, кровиночка моя».

Все те мучения, что я испытала при его рождении ушли в прошлое, ничего не было. Была только радость и нежность, и еще целая гамма доселе мне незнакомых и неиспытанных чувств.

В это время за окнами раздался переливчатый свист. И я шепнув сыночку – Слышишь, папка твой насвистывает, -попросила проходящую рядом медсестру;

- Там мой муж свистит. Не могли бы вы ему сказать, что у нас родился сын.

- Так они все здесь соловьями становятся, - с улыбкой сказала она. - Все свистят.

-Нет, это точно мой. Он свистит по-особенному.

Наш сын родился 25 мая без пяти минут семь вечера, весом 3350, ростом 52 см.

Вскоре за сынишкой пришли и унесли, сказав, что принесут его только утром на кормление. А на меня сразу навалился целый спектр чувств и ощущений, надо сказать не самых приятных.

Во-первых, я почувствовала, что меня бьет озноб. Я успокоилась, адреналин в крови понизился, а так как я лежала в практическим полностью мокрой рубашке, то я не на шутку замерзла. Желая привести меня в чувство, акушерка не только в лицо брызгала холодной водой, но и щедро поливала мне шею и грудь. Тогда в горячке мне было все равно. А сейчас я никак не могла согреться. Пожаловалась на холод, проходящей мимо медсестре, и она укутала меня еще в одно одеяло.

- Потерпите - сказала она,- Сейчас за вами приедут, а в палате уже переоденетесь».

Во-вторых, я хотела кушать и пить.

В-третьих, я почувствовала, что я просто жутко устала.

Минут через двадцать за мной пришли и отвезли в послеродовое отделение. Где я смогла наконец-то переодеться. Достала из принесенной мне нянечкой сумки, приготовленную шоколадку, схомячила её. Подумала о том, что лучше бы я положила туда булочку. Напилась водой из графина и легла спать. Вечернее кормление я благополучно проспала, так как совершенно из-за усталости ничего не слышала, а сынишку мне не приносили.

Фото из свободного доступа.

А к шести утра я была уже как штык готова к встрече с сыном. Подъем у нас был ранний, нам уже успели раздать и забрать градусники. Я лежала и осматривалась. Палата у нас была большая на восемь коек и полностью заполненная. Женщины по очереди подходили к раковине, умывались и обмывали водой грудь. Я умылась тоже. Скрип колес тележки и многоголосый хор младенцев было слышно издалека. Нам раздали малышей, я в первую очередь проверила бирочку, по личику то вроде точно мой. Но проверить не помешает.

Первая попытка приложить ребенка к груди Забавно было наблюдать, как сынишка, смешно сморщив носик, словно слепой котенок, тычется в грудь, ловит её раскрытым ротиком. Помогла ему поймать сосок. Он взял грудь и стал сильно и активно сосать; «Ого, настоящий мужик». Я смотрела на сына и чувство нежности, любви, умиления переполняли меня.

Но не все было так безмятежно, как хотелось бы. Вначале молока было мало и приходилось часами расцеживаться. А потом наоборот, стало слишком много и нужно было сцеживаться, чтобы не застаивалось и не болела грудь. А она болела.

Иногда сынок, спал во время кормления, и приходилось мне его будить, щипая за пяточки или зажимая носик. А бывало, накидывался на грудь, как голодный волчонок и буквально рвал сосок, дергая его из стороны в сторону. Рубашка в области груди была постоянно мокрая, не смотря на подложенные салфетки и пеленки, что тоже не добавляло комфорта. А еще постоянно хотелось спать. Сна катастрофически не хватало. Были у меня проблемы и в плане здоровья. И если сына на третий день после родов уже готовы были выписать, то мне назначили уколы, так как матка плохо сокращалась.

День был занят с утра до позднего вечера, подъем, измерение температуры, гигиенические процедуры, кормление, сцеживание. Завтрак, кормление. Обход. Сцеживание и так далее. Короткие промежутки на отдых. И разговоры. Каких только историй за это время не наслушаешься.

Проводили с нами беседы и медики, впечатлил рассказ о мамочке, уехавшей на работу сдать больничный. Ребенка она оставила на старую бабушку. а та не нашла ни чего лучше, как накормить младенца жидкой манной кашей. Ребенок погиб.

Вопрос, у бабки был маразм? А потом, я точно знаю, что наши бабки разжевывали хлебушек заворачивали его в тряпицу и давали её малышу вместо соски. Читала я в книгах об этом. Сосок, то раньше не было. Но в любом случае, историей я прониклась.

На третий день меня нашло «поздравление» от свекра. Все затертое, помятое, но доставленное адресату. Виктор Николаевич поздравлял меня с рождением … дочери. Дело в том, что, выйдя замуж на восьмом месяце беременности и я естественно не стала торопиться менять паспорт. И в роддом легла под своей девичьей фамилией.