Сара-Шарлотта любила, чтобы все было четко и понятно, и, если ей рассказать обо всем, она потребует деталей: «А он пригласил тебя на свидание? Взял на себя какие-нибудь обязательства?» Поэтому Дженни решила не звонить подруге. И не звонить чистюле Адаир, потому что ей точно не понравится тот факт, что та оказалась вся в листьях.

Она глубоко вздохнула и вывалила содержимое школьного рюкзака на кровать. Ей не нравилось заниматься за столом, на котором хранилась коллекция дисков. На учебники по истории, биологии и литературе выпала синяя папка. В ней девушка обычно вела личные записи, играла в крестики-нолики и рисовала разные милые каракули. Она открыла ее и посмотрела на расплющенную упаковку из-под молока.

«Молокозавод “Флауэр”. Молочные продукты, которые заботятся о вас. 100 %-е натуральное молоко. Объем: половина пинты».

Она взяла этот пакет и перевернула. На нее смотрела фотография Дженни Спринг. Взгляд упал на бесплатный номер, словно дротик на поле для игры в дартс.

«Я могу позвонить, – подумала она, – и спросить…»

Вот только что? Она не могла даже представить, как задает эти вопросы. И что, интересно, подумают ее родители, если узнают, что она звонила властям с желанием объявить, что те ее похитили? Как воспримет это мама, которая целый день пекла торт и так устала, что у нее не было сил поехать в банк… Ее папа, который полный радости приедет домой после футбола и услышит подобные печальные известия?

Она взяла свой телефон.

Набрала цифру 1.

Потом 800.

Потом 346–72…

Дыхание было резким и отрывистым. Оставалось еще две цифры, но она бросила трубку. Телефон со страшным грохотом упал мимо кровати на пол. Кажется, мама ничего не услышала, потому что не крикнула и не пришла спросить, все ли в порядке. Зачастую так и было: на втором этаже все разваливалось и ломалось, а на первом никто не слышал ни звука.

– Так, ладно, возьми себя в руки, – сказала она вслух сама себе. – В словаре все правильно написано – это от привидения, от какого-то демона. Надо его уничтожить. А может, мое состояние объясняется просто ПМС.

Хотя раньше этот период переживался очень легко, не было проблем ни до, ни во время, ни после.

– Буду думать только о Риве, – усмехнулась Дженни в лицо собственному внутреннему демону. – О поцелуях, любви и свиданиях.

Но вместо этого мысли были только о Дженни Спринг, о возможных родителях где-то в Нью-Джерси, которые после многих лет разлуки все еще надеялись обнаружить свою дочь, надеялись, что их девочка жива и находится в безопасности, а не покалечена или вовсе убита… А быть может, ни о чем не подозревая, счастливо живет в другой семье.

Она думала, что так, наверное, чувствуют себя люди в тяжелейшем состоянии, которые видят галлюцинации. У них происходит изменение личности.

Дженни набрала номер Сары-Шарлотты. Занято.

Набрала Адаир. Та разговаривала по телефону, но смогла уделить подруге двадцать секунд своего времени. Она болтала с Питом, который, как сообщила девушка, уже почти пригласил ее на свидание.

– И зачем ты тогда ответила на мой звонок? – поинтересовалась Дженни. – Может, этим ты как раз и отбила у него желание приглашать тебя на свидание.

– Нормальные люди, – ответила та, – не в состоянии удержаться и не ответить на телефонный звонок.

После этого подруга отключилась и вернулась к разговору с Питом.

Дженни позвонила Мишель. После двух звонков ей ответили, но она тут же прервала звонок.

«Боже мой, как грубо! – подумала девушка. – Зачем я положила трубку? Да потому что с Мишель невозможно о чем-либо говорить. Если сказать ей о Риве, то на следующий день вся школа будет считать, что ребята собрались пожениться. Если рассказать о картонке из-под молока, то все ученики будут уверены, что ее выкрали. Об этом узнают учителя, а директор вызовет в школу маму и скажет: “Ваша дочь считает, что вы не являетесь ее родителями, она собирается связаться с ФБР, у нее какое-то серьезное расстройство личности, извращенные фантазии…”»

Дженни трясло, и силы покинули ее, словно она только что прибежала из торгового центра в Нью-Джерси.

«А вдруг я не смогу избавиться от этих навязчивых мыслей? – думала она. – Что может произойти, если идея разрастется в моей голове настолько, что превратится в монстра, который в конце концов просто расколет мою голову или превратится во что-то реальное?»

Джонсоны, Шилдсы и Шервуды собирались выезжать в университет на футбольный матч.

– Пожалуйста, пожалуйста, дайте мне сесть за руль, – умоляла Дженни родителей, пока они собирались. – Вот Саре-Шарлотте разрешают водить машину, потому что ей нужна практика езды по шоссе. Ну а Рив, конечно, и вовсе поедет до самого пункта назначения.

– Рив уже год как права получил, – резонно заметил отец. – И Сара-Шарлотта водит гораздо дольше, чем ты.

– Я еще никогда не вела машину по шоссе! – не унималась девушка. – Ну пожалуйста! Это же идеальный день, чтобы начать. Солнце, нет дождя, льда, пробок.

– Ну, хорошо, – согласилась мать.

– Ни в коем случае! – отрезал отец.

Все в этом мире по-прежнему – прогрессивная мать, консервативный отец. Она надеялась, что родители начнут спорить, после чего придут к определенному компромиссу. Может, разрешать ей вести хотя бы часть пути. Так и произошло.

– Ладно, уговорила, – сказал папа. – Мне просто не верится, что тебе скоро шестнадцать. Эта цифра меня пугает.

Дженни рассмеялась и взяла у мамы ключи от автомобиля. Родители нарочито громко щелкнули, пристегиваясь ремнями безопасности, словно хотели этим сказать, будто высока вероятность, что они им пригодятся.

– Можно чуть больше веры в меня и мои умения? – с упреком заметила Дженни.

– С ручника не забудь снять, – сказал мистер Джонсон.

– Именно это я и собиралась сейчас сделать, – ответила она и идеально выехала задом на дорогу.

В это время из двери соседнего дома вышли Рив и его сестра Лиззи. Нельзя сказать, что Дженни с большой любовью относилась к ней. Когда она была маленькой, Лиззи часто с ней сидела, но совсем не потому, что любила детей. Девушка очень редко делала что-нибудь просто так, бесплатно. Она блестяще закончила обучение в Принстоне и теперь училась в юридической школе. Дженни совершенно не скучала по Лиззи, скорее раздражалась от ее присутствия и была уверена, что то же самое чувствует и Рив.

Даже на относительно большом расстоянии она видела, как ровно Лиззи держала спину, какое сконцентрированное выражение было на ее лице и какой волевой была линия ее челюсти. Не понятно только, почему девушка вернулась домой на эту футбольную игру, посещение которой, с точки зрения Лиззи, должно было быть просто потерей времени, чего та не любила. В этом смысле они с Ривом сильно отличались.