— Год, — срывающимся голосом произносит Константин Павлович, сжимая пальцами моё запястье, считая пульс. — Максимум.

— Как так?

Это что, розыгрыш?

— Понимаете, мы не боги, чтобы давать стопроцентные гарантии. — Убирает руку с пульса, вздыхая. Берёт папку с анализами, лежащую рядом на столе, и прочей херотенью, листает её перед моим позеленевшим лицом. — Здесь все анализы. МРТ, КТ, кровь…

— Значит, я скоро сдохну? — презренно перебиваю врача.

Молчит. Не может годных слов подобрать. Лишь переносицу устало потирает.

— Всё в руках Божьих…

— Да, блять! — я вскакиваю на ноги, с такой злостью, что стул назад заваливается, с грохотом на пол падает.

Принимаюсь наматывать круги по кабинету.

— Но вы же что-нибудь придумаете? Верно?

— Можем найти ещё одного донора… У вас острое отторжение трансплантата. Будете принимать препараты, чтобы дотянуть до следующей операции.

— Нет, — замираю. — Хватит. Не хочу больше, — решительно отвечаю.

Довольно. К дьяволу всё! Я устал. Устал от жизни. Нет в ней больше и капли радости. Смысла нет бороться, хватаясь за недостижимые надежды.

Без моей Светы… Нет смысла жить дальше. Лишь сильнее душа болит, обливаясь алыми слезами. Зря вообще они меня оживили! Лучше бы сдох тогда, на дороге, истекая кровью. Они лишь оттянули срок моей смерти.

Ненавижу их. Всё нахуй ненавижу!

Пинаю стул. Тот с силой бьётся об стену. Ножка отваливается.

Грохот. До звона в ушах. Крик врача лишь разжигает неконтролируемую агрессию.

— Марс, прошу вас, успокойтесь!

Идите к чёрту! Все.

Я сатанею. Меня переполняют адские эмоции. Я начинаю пинать стул ногами с особой яростью. Так сильно, что щепки на метр вперёд летят. На месте табуретки я представляю того ублюдка, отнявшего у меня жизнь. Того, кто ИХ у меня отобрал.

Как вдруг, я чувствую обжигающий удар. Будто огненный шар в грудь врезается. В глазах темнеет. Голова заходится кругом. Я хватаюсь за сердце. Ноги меня не держат. Гд-то в отдалении, как эхо в бездонной пещере, звучит испуганный голос врача.

— Марс! Марс!

Он подхватывает меня под руку, куда-то тащит.

В ушах свистят пули. Меня будто бросили в кипящее жерло с кислотой. Я начинаю живьём гореть. Руки и ноги превращаются в мрамор. Немеют. Слабеют. Подкашиваются. Подобное состояние начинает преследовать меня достаточно часто. Неужели, теперь так будет всегда? Неужели отвратительные симптомы превратятся в обычный образ жизни?

Константин Павлович толкает меня на кушетку, хватает мою руку, бьёт пальцем по вене, быстро вводит шприцом внутривенно какой-то препарат прозрачного цвета.

— Что э-это за дерьмо? — язык заплетается, я чувствую себя ужравшимся в хлам.

— Успокоительное. Сейчас станет легче.

Он извлекает иглу, сгибает локоть, прижимая руку к плечу, кивает.

Через минуту меня отпускает.

— Вам нельзя нервничать. Я всего лишь дал медицинский прогноз. Вы должны пить таблетки, — вкладывает мне в руку прозрачную банку с красными пилюлями внутри. — Они лишь оттянут неизбежное, — с сочувствием сжимает банку рукой в моей руке. — Анализы плохие. Похоже на отторжение донорского органа… Но точную причину болей мы выясним чуть позже. Возможно, что мы ошибаемся, и вы проживёте намного дольше. Советую вам сходить в церковь и помолиться. Эффективней будет попробовать прооперировать вас ещё раз.

— Нет. Не хочу, — решительно рыкаю. — Буду жить, как живу. Хватит с меня операций. Всего доброго.

Боль отпускает полностью. Уверенный в том, что я не свалюсь больше на пол без задних ног, попрощавшись, я направляюсь к выходу.

— В случае чего, звоните. В любое время суток.

Ничего не отвечаю. С силой хлопаю дверью и просто иду. Не знаю куда. Просто иду. Просто дышу. Ни о чём не думаю.

Я ведь умру? Да?

Не шутка. Это, блять, не розыгрыш и не сон!

Скоро. Скоро всё закончится. Наступит вечная, беспросветная тьма.

Да, всё живое имеет начало и конец. До тех пор, пока я не встретился лицом к лицу со смертью, в тот роковой день, я считал себя бессмертным богом. Я жил, кайфовал, заколачивал бешеные бабки, угоняя самые дорогие и крутые тачки, которых в мире существует в считанных единицах.

Думал, жизнь — безлимитный кайф. Кайфуй, гуляй, ебись направо и налево с горячими цыпочками, бабки транжирь, как салфетки, в гонках участвуй, завоёвывая уважение местных шумахеров. Что ещё может случится?

Случилось…

Возможно, судьба именно так и наказала меня за разгульный образ жизни.

Карма. Грёбаная карма пришла отомстить.

До сегодняшнего дня я не задумывался, что однажды меня не станет. Человек не может просто взять и исчезнуть навсегда. Особенно, когда прожил дохрена лет. Непривычно принимать на душу, что есть жизнь и есть смерть. Люди живут, люди умирают. Естественный процесс. Казавшийся мне далёким, не скоропостижным элементом какого-то далёкого от реальности кино. Но слова врача вертятся в голове как гвозди, которые безжалостно вбиваются в мозг. Хорошо, что успокоительное ещё действует.

Что ж. Значит надо оторваться как следует, прежде, чем я уйду навсегда.

Сегодня вечером я планирую нажратся и выебать двух… нет, лучше трёх самых дорогих и элитных шлюх города.

* * *

— Тебе нравится это белье, нравится?

Яркая блондинка. С пышными волнистыми волосами, цвета блестящего жемчуга и пропорциями тела топ модели. Она соблазнительно покручивает попкой, будто приглашает её трахнуть. Невинное повиливание упругой задницей превращается в развратный танец страсти. Девчонка задорно играет с резинкой кружевных красных трусиков, развращая меня, доводит до точки кипения. Член болезненно ноет в трусах, вот-вот и взорвется от сумасшедшего давления спермы.

Красотка. С аппетитной фигуркой. В красном бикини. С большими, пышными сиськами, которые эффектно стягивает развратный бюстгальтер из нежного, дорогого кружева. Что она, бля, только творит? Она… танцует, предлагая себя. Полностью.

Я сижу на кровати, широко расставив ноги, пуская слюни, наблюдаю за охуительным танцем страсти. Член, даже в трусах, уже стоит как кол, до самого пупка, прорывая ткань боксёров. Яйца сводит от боли. Не удивлюсь, если они уже синие и опухшие, будто мне их отбили во время драки.

Я бык. Злющий, брызжущий слюной зверь, которого намеренно выводят из себя. А она — красная тряпка. Так и есть. Ведь на ней во всей красе сияет развратное красное бельишко.

Незнакомка трогает себя. Покачивает бёдрами, сексуально изгибаясь в такт ритмичной музыки. Улыбается. Ей бы в рекламе пасты сниматься со своей идеальной белоснежной улыбкой. Девчонка бросает руки на пышные вершинки. Постанывая, жадно их сминает, взвешивая на ладошках.