– Ты мне лгал и использовал меня, чтобы прикрывать эту ложь перед людьми, – прервала она поток извинений и уверений. – Но жить с этой ложью я не намерена.

Едва Лонни понял, что уговорить Клер не удастся, он, подобно всем мужчинам, безжалостно пошел в наступление:

– Если бы ты была смелее и проявляла больше фантазии, мне бы не пришлось искать острых ощущений на стороне.

Чем дольше Клер думала, тем яснее понимала, что тоже самое оправдание использовал ее третий по счету парень, когда она застала его со стриптизершей. Вместо того чтобы смутиться или устыдиться, он великодушно предложил Клер присоединиться к их веселой компании.

Клер считала, что должна оставаться единственной женщиной в жизни любимого мужчины. Разве можно назвать подобную позицию несправедливой или эгоистичной? Никаких третьих лиц. Никаких цепей, хлыстов, пугающих атрибутов.

Нет, Лонни не первым разбил ее сердце. Увы, до него это удавалось делать и другим. Сначала Алену, который стал ее первой любовью. Потом Джошу, барабанщику из плохой рок-группы. Потом был Сэм – альпинист и велосипедист-экстремал. Его сменил юрист Род. Ну а непосредственным предшественником Лонни и вообще оказался уголовник по имени Зак. Каждый следующий парень существенно отличался от предыдущих. Общим оставалось лишь одно: отношения неизбежно обрывались. Иногда по требованию Клер, а порой по инициативе противоположной стороны.

Она сочиняла истории о любви. Любви огромной, всепоглощающей и триумфальной. Той, которая оказывалась больше самой жизни. Но если бы Клер пришлось оценивать собственный опыт, то иначе как неудачницей она не смогла бы себя назвать. Почему так происходило? Почему, все зная, понимая, чувствуя, в реальной жизни она совершала одну ошибку за другой? Снова и снова – до бесконечности?

В чем заключалась причина ее беспомощности? Что за тайный изъян мешал трезво оценивать людей и события?

Возможно, подруги правы? Может быть, на каком-то подсознательном уровне она и сама давно догадывалась о наклонностях Лонни? Знала о них даже тогда, когда находила оправдание для некоторых его странностей? Когда принимала извинения за отсутствие острого сексуального интереса? И даже когда во всем винила себя?

Клер посмотрела на собственное отражение в зеркале. Темные круги под глазами. Опустошенная. Пустая, как ящик для носков. Как собственная жизнь. Все ушло. Как много потеряно за два последних дня! Жених, которого она любила. Собака, которую обожала. Вера в родство душ. Мамина золотая сережка с бриллиантом в два карата.

Пропажу сережки Клер обнаружила уже дома. Плохо, конечно, и очень жалко. Но можно заказать новую – в пару оставшейся. А вот заполнить пустоту в душе куда сложнее.

Однако любовь к жизни – великий двигатель. Несмотря на горечь и изнеможение, потребность встать и идти вперед взяла свое. В голове мгновенно, словно по мановению волшебной палочки возник список самых срочных, самых неотложных дел. Во-первых, необходимо приобрести зимнее пальто. На календаре, правда, август, и все же если не поспешить, то прелестное пальтишко, которое она отыскала в Интернете, продадут. Кроме того, нужна новая сумка. Клер как раз приглядела подходящую в универмаге «Мейси». Черную, как и пальто. Или красную? А может быть, и ту и другую? Ну а раз уж все равно ехать в «Мейси», то заодно неплохо бы купить тушь от Эсте Лаудер. Да и новый карандаш для бровей не помешает. Оба магических средства уже пересекли критическую черту необходимого количества. По дороге надо будет притормозить в «Уэндиз» и купить большой пакет жареной картошки с солью. Потом в кондитерской миссис Пауэл захватить пару сладких булочек с корицей и фунт ирисок и…

Клер снова села на кровать и постаралась подавить стремление запершить пустоту вещами. Едой. Одеждой. Мужчинами. Если она готова перестать быть королевой отрицания, то следует немедленно критически взглянуть на собственную жизнь и признать, что ни краска на лице, ни вещи в шкафу, ни продукты в холодильнике, ни мужчины в постели никогда не могли сделать главного – заполнить ужасающую пустоту в ее душе. В результате бесконечной гонки она с тоскливой периодичностью оставалась с несколькими долларами в кошельке, которые решала потратить в тренажерном зале, с забитым вышедшей из моды одеждой шкафом и с пустым ящиком для мужских носков.

Сходить к психоаналитику? Наверное, он спокойно, непредвзято заглянет в темную глубину ее сознания и расскажет, что с ней не так и каким образом можно направить жизнь в нужное русло.

А может, ей просто нужно хорошенько отдохнуть? Отвлечься от надоевшей пищи, кредитных карточек и мужчин? В этот момент воображение услужливо нарисовало Клер образ Себастьяна Вона с белым полотенцем на поясе. Да, ей необходимо на время забыть обо всех проявлениях агрессивного тестостерона.

Клер чувствовала себя физически изможденной и морально истощенной. Ну а если ничего не скрывать от самой себя, то до сих пор еще сказывалось похмелье. Она дотронулась до тяжелой головы и дала себе торжественную клятву воздерживаться и от алкоголя, и от мужчин – во всяком случае, до тех пор, пока не разберется с собственной жизнью. Пока не наступит прояснение, не придет долгожданный момент истины, и окружающий мир вновь не обретет смысл.

Клер встала и с нежностью обняла столбик кровати вместе с фестоном изысканного бельгийского кружева. Пусть и сердце, и гордость безжалостно разодраны в клочья. Но именно в этих красивых вещах она обретет новую силу.

Впрочем, существовало и кое-что еще. То, чем следовало первым делом заняться с утра, на свежую голову и что могло оказаться очень серьезным.

То, что пугало больше, чем неопределенное будущее без потребительских излишеств и соленой жареной картошки. И проблема эта не имела ни малейшего отношения к будущему.

«Вэсбион Эллиот, герцог Ратстоун, стоял неподвижно, заложив руки за спину. Он неторопливо перевел взгляд с голубого пера на шляпе мисс Уинтерс на ее серьезные зеленые глаза».

Пальцы Клер замерли над клавиатурой. Она взглянула в правый нижний угол монитора – туда, где компьютер услужливо показывает пользователю точное время.

«Несмотря на упрямо вздернутый подбородок, мисс Уинтерс выглядела очень и очень хорошенькой. Впрочем, без этого герцог вполне мог бы обойтись. Последняя из хорошеньких женщин на его жизненном пути проявила такую пылкость – как в постели, так и вне оной, – что забыть ее удастся не скоро. Разумеется, та дама была его любовницей, а вовсе не чопорной, застегнутой на все пуговицы, истинной гувернанткой.

– В последнее время я работала у лорда и леди Помфри. Воспитывала их троих сыновей.

Накидка укрывала легкую фигурку, и юная мисс выглядела так, словно готовилась улететь с первым же порывом ветра. Герцог невольно спросил себя, может ли она оказаться не столь хрупкой, как выглядит. Например, такой упрямой, как обещает подбородок. Ведь если он решит нанять ее, то сил ей потребуется немало. Впрочем, сам факт присутствия беззащитной девочки в кабинете склонного к уединению аристократа свидетельствовал о ее уверенности в себе и стойкости характера, которых так часто недостает представительницам прекрасного пола.