Вид у него был такой, словно и Аллейн, и миссис Кэндур допустили какую-то грубую бестактность.

– Еще один вопрос, мистер Гарнетт. Когда мисс Куэйн общалась с вами во время подготовки к церемонии, вы не заметили ничего такого, что могло бы пролить свет на это происшествие?

– Нет.

– Ваш храм впечатляет.

– Мы находим его очень красивым, – с гордостью ответил отец Гарнетт.

– Не сочтите за дерзость, но я должен вас спросить: откуда вы берете деньги на все это великолепие? Собираете пожертвования?

– Прихожане почитают своим долгом вносить вклад в благолепие Священного пламени.

– То есть они оплачивают текущие расходы?

– Да.

– Мисс Куэйн была щедрым спонсором?

– О да – благородная душа!

– Вы покупаете вино для церемонии?

– Покупаем.

– Будьте добры, назовите магазин и марку вина.

– Универмаг «Хэрродс». А название вина… Дайте припомнить… Кажется, «Ле конт инвэлид порт».

Аллейна слегка передернуло. Он сделал пометку в блокноте.

– Вы сами разливали вино? Я имею в виду, в серебряный кувшин?

– В данном случае – нет. Все приготовления делал Клод Уитли.

– Не могли бы вы поподробней описать, в чем заключались его обязанности?

– Конечно. Он должен был взять непочатую бутылку из шкафчика в моей комнате, откупорить вино и наполнить им сосуд. Затем подготовить чашу.

– Подготовить?

Лицо священника слегка изменилось. Оно стало высокомерным и упрямым.

– Да, нужны определенные приготовления, – ответил он важно.

– Вы имеете в виду пламя над чашей? Как вы это делаете? Метиловым спиртом?

– Да, в форме таблетки, – признался отец Гарнетт.

– Знаю, – понимающе кивнул Аллейн. – Женщины нагревают им щипцы для завивки.

– Возможно, – сухо согласился священник. – Чаша в нашем ритуале, инспектор Аллейн, предмет благословенный и священный. Когда в нее наливают вино, оно тоже становится священным. Наш обряд отчасти напоминает церемонии, принятые в некоторых христианских конфессиях, но имеет совершенно другие содержание и смысл.

– Я и не думал их путать, – холодно возразил Аллейн. – Наполнив сосуд, мистер Уитли должен был поставить его… Куда?

– В нишу, которая расположена в правой части алтаря.

– А что насчет спиртовой таблетки?

– Перед службой Клод подходит к алтарю и, трижды простершись перед факелом, снимает его с подставки. При этом он произносит молитвы на древнескандинавском. Потом он троекратно преклоняет колени, поднимается на ноги и… и…

– Бросает таблетку в чашу и ставит ее на место?

– Да.

– Ясно. По словам мистера Басгейта, пламя появилось после того, как вы взяли в руки чашу. Как это делается?

– Я использую… небольшой детонатор.

– В самом деле? Из чего он состоит?

– Кажется, из… диэтилцинка.

– Хм, вот как. Очень интересно. Наверное, в момент вспышки вам приходится на секунду отворачиваться?

– Совершенно верно.

– С этим все ясно. Последний вопрос. На территории храма хранятся какие-нибудь яды?

Лицо отца Гарнетта стало таким же белым, как его хламида, и он твердо сказал:

– Нет.

– Что ж, большое спасибо. Весьма признателен, что вы любезно согласились ответить на мои вопросы. Вас не затруднит, если я попрошу вас задержаться еще на некоторое время и подождать?.. У вас ведь есть ризница? Так вот, прошу подождать в ризнице, пока я побеседую с остальными. А вы пока сможете переодеться во что-нибудь менее торжественное.

– Я использую это время, чтобы предаться медитации и восстановить внутреннее равновесие и духовную гармонию.

– Прекрасная идея, – одобрил Аллейн.

– Между тем мое подсознание, неся в себе зачаток слова, проложит путь в ваши глубины. Ибо я смиренно сознаю, что могу помочь вам в ваших поисках. На свете есть много вещей, инспектор Аллейн, которые…

– Знаю, – поспешно перебил инспектор. – Вы не против, если вас обыщут?

– Обыщут? О… я… нет. Конечно, нет.

– Спасибо. Чистая формальность. Я кого-нибудь к вам пришлю.

Отец Гарнетт удалился в ризницу в сопровождении человека в штатском.

– Чушь, вранье, фальшивка, бред! – выпалил Аллейн, как только он ушел. – Фокс, что вы думаете об этом джентльмене?

– Мне очень интересно, сэр, – вежливо ответил Фокс, – понимает ли он сам, о чем говорит?

– Отлично сказано, дружище Фокс, отлично сказано. Басгейт, как вы там?

– В порядке, – отозвался Найджел.

– Наслаждаетесь представлением?

– Делаю стенографические записи. Ведь у вас, кажется, всегда была страсть к стенографии?

– Воистину, Господь! Вы читали «Старину Адама»?

– Да.

– Жаль, что Гарнетт не читал. Фокс!

– Сэр?

– Отправьте кого-нибудь в ризницу к мистеру Гарнетту для обыска. А потом обыщите всех остальных. Где тюремная надзирательница?

– Ждет в галерее.

– Она может заняться дамами. Нужно искать скомканную бумажку или что-то такое, в чем можно держать порох. Хотя вряд ли они ее найдут… Бэйли!

Сержант Бейли подошел к инспектору.

– Сэр?

– Позовите следующего.

Бейли исчез за маленькой дверью и вернулся с Клодом Уитли. Вид у сержанта был такой, словно при раздаче подарков ему достался худший. Фокс между тем привел еще одного человека в штатском и отправил его в ризницу.

– Этот джентльмен неважно себя чувствует, сэр. Просится домой, – пояснил сержант Бэйли.

– Да, да! – воскликнул Клод. – Пожалуйста. Прошу вас!

– Мне очень жаль, что вы так расстроены, мистер Уитли, – произнес Аллейн.

– Расстроен? Я едва живой, инспектор. Мне ужасно плохо. Можно, я сяду?

– Пожалуйста.

Клод рухнул на одно из мест для посвященных и выпучил глаза.

– Я просто с ума схожу, – простонал он.

– Что вас так напугало?

– Эта ужасная старуха. Она говорит чудовищные вещи. Все старухи ужасны.

– Кого вы имеете в виду?

– Ту старую даму, Кэндур.

– И что она сказала?

– Не помню. Я в шоке.

Из комнаты Гарнетта выглянул доктор Кертис.

– Мистер Уитли немного нервничал, – объяснил он весело, – но сейчас с ним все в порядке. Я дал ему глотнуть превосходного бренди. Отец Гарнетт знает толк в спиртном.