- Отец? - спросил мальчишеский голос на олнамском языке.

- Алдасси? - Ребири узнал своего первенца. - Подойди, я хочу увидеть тебя. Что ты принес?

Он невольно уловил аромат их будущего ужина.

- Утку, отец. Я поймал утку!

- Великолепно! - улыбнулся Ребири. - Тащи её сюда!

Мальчик вручил жирную птицу отцу, а он, не теряя ни секунды, принялся её умело ощипывать.

- У меня и несколько морковок есть, - объявил сын, опустившись на колени рядом с отцом. - Заработал на базаре в Долия Кориен, выполнил несколько поручений.

- Хорошо, хорошо, - кивнул Ребири, сосредоточенно ощипывая утку. - О чем толкуют на базаре? Не преставилась ли случаем Беретрис? Не разразилась ли война за наследство?

Он вопрошал саркастическим тоном, однако Алдасси, знавший о настроениях отца, понимал, что Ребири надеется именно на это. В истории Домдара ни разу не произошел конфликт из-за престола, но сейчас, когда оракулы перестали объявлять Императорской семье волю богов, возможно все. И так считало большинство населения Империи. У Беретрис были два сына-близнеца и старшая дочь, которая, по слухам, не считала свой пол серьезным препятствием для осуществления её права быть наследницей матери. Вероятность появления разногласий была очевидна как никогда.

Правда, не ясно, какую пользу из спора о наследстве может извлечь Назакри. Возможно, думал Алдасси, отец рассчитывает, что гражданская война подготовит почву для восстания под руководством клана Назакри и - в случае успеха - восстановления независимости Олнами. Но мальчишка сомневался, что может представиться такой случай. Скорее всего, отец просто желает Домдару всяческих зол, вне зависимости от того, принесут они пользу Олнами или не принесут.

В Долия Кориен Алдасси не услышал ни слова о пошатнувшемся здоровье Беретрис, а её дети, насколько было ему известно, находились в прекрасных отношениях друг с другом.

- Ничего такого, - ответил Алдасси. - Но ходят слухи, будто какие-то люди по ту сторону гор открыли новую магию и способны творить чудеса без помощи жрецов Домдара.

Ребири внезапно замер, и пух перестал вылетать из-под его быстрых пальцев. Он думал о чем-то своем, уставясь невидящим взглядом в лицо сына.

Его дед ушел в горы, чтобы использовать в борьбе с Домдаром черную магию. Ее следы он обнаружил глубоко под землей, но призвать так и не смог. Отец всю жизнь пытался овладеть мрачной силой, скрывающейся в недрах гор. Это ему не удалось. Более того, его неожиданная и таинственная кончина могла быть вызвана теми же самыми силами.

Ребири в некотором смысле пошел по стопам отца. Большую часть своей жизни он потратил на поиски магических формул, отличных от умственных трюков жрецов Домдара, однако решил отказаться от изысканий, поклявшись себе не перекладывать эту ношу на плечи Алдасси. Не имело смысла расходовать силы ещё одного поколения на бесполезные поиски.

А может быть, они все же оказались не бесполезными? Неужели кто-то преуспел там, где у Назакри ничего не получилось?

- Новая магия? - спросил он. - И в чем же её суть?

- Не знаю, - ответил Алдасси, пораженный тоном, которым был задан вопрос. - Говорят, человек, открывший её, может летать, как птица. На что ещё он способен, я сказать не могу.

- Летать? - Взгляд Ребири снова стал отрешенным. - Что ж, это может принести пользу… А этот человек - кто он? Домдарец? Олнамец?

- Ни тот, ни другой, отец, - покачал головой Алдасси. - Он происходит из горных племен. Дикнои или Мегасси. Кажется, он открыл школу, чтобы обучать новому искусству. А жрецы Ай Варачи, говорят, отправили магическое послание в Зейдабар с вопросом, как поступить: наложить на новую магию запрет или доставить изобретателя в столицу.

- Значит, он в Ай Варачи?

- Поблизости.

- Нам необходимо встретиться с этим человеком. - Ребири поднялся, напрочь забыв об утке.

- Но, отец, - запротестовал Алдасси, - солнце уже ушло за горы, и потом, мне ужасно хочется есть!

Ребири, бросив взгляд на утку и на костер, неохотно уселся.

- Завтра, - молвил он. - Завтра на рассвете мы будем на пути в Ай Варачи.

Десять дней понадобилось Ребири и Алдасси, чтобы добраться до окруженной стенами цитадели Ай Варачи, главного оплота Империи в регионе. Сразу по прибытии они принялись расспрашивать встречных о новой магии и в результате получили массу противоречивых сведений. Одни заявляли двум обтрепанным странникам-олнамцам, будто новая магия не что иное, как обыкновенное жульничество, и жрецы Ай Варачи убедительно это доказали. Другие утверждали, что первооткрыватель магии был человек добропорядочный, но его приказала умертвить сама Императрица, а солдаты из гарнизона Ай Варачи четко выполнили приказ.

Однако попадались и такие, что говорили: хотя приказ был и солдаты действительно ловили чародея, тому удалось скрыться.

И лишь совсем немногие высказывали предположение, что солдаты отправлялись на север, дабы пригласить искусника к Императрице в Зейдабар - но не для наказания, а, напротив, для вознаграждения.

Но все сходились в одном - солдаты шли на север, в Фадари Ту.

Тогда оба Назакри отправились из Ай Варачи в Фадари Ту в надежде, что чародей жив и здоров и все ещё находится там. Правда, у Алдасси настроение было скорее пессимистическим, и он этого не скрывал, в то время как отец своего мнения пока не высказывал.

Сердце говорило ему, что независимо от того, найдут они чародея или нет, путешествие принесет великие плоды. Осмысленно объяснить свою уверенность Ребири затруднялся, но всем своим существом улавливал окружающую его в этой части мира темную силу - некую магию, которая, казалось, каким-то непостижимым образом сочувствует его намерению уничтожить Империю Домдар.

Таких ощущений ему ранее испытывать не доводилось, но он верил в судьбу и в успех предназначенной ему исторической миссии.

С Алдасси своими мыслями он не делился. Ему и без споров хватало забот, чтобы прокормить себя и своего потомка и добраться до места в целости и сохранности.

Только через сорок дней они добрели наконец до крошечного дикнойского поселения Фадари Ту. Расположенное в пятидесяти милях от Ай Варачи, оно включало в себя не более дюжины домов, выстроенных рядком на широком, поросшем травой выступе, чуть ниже входа в большую пещеру.

Казалось, Алдасси за время путешествия заметно подрос. В странствие он пустился ещё мальчишкой, а сейчас в свои пятнадцать уже выглядел почти как мужчина. Ребири гордился развитием сына.

Когда он и Алдасси, спотыкаясь на неровной дороге, вошли в Фадари Ту, им навстречу с приветствиями выбежали с полдюжины светловолосых мужчин и женщин. Одна из них сразу же спросила, но не на своем невнятном племенном диалекте, а на приличном домдарском: