– Но у вашего мужа была подруга. Вы об этом знали? Вас это не волновало? Или факт наличия любовницы органично вписывается в концепцию гостевого брака?

– Что? – не поняла Дина. – Вы имеете в виду ту женщину? Вику? Да, Игорь мне о ней рассказывал, – не моргнув глазом солгала она. О существовании некой Виктории Петерс Дина впервые услышала от самих оперативников.

– Вот как?

– А мы не запрещали друг другу немного развлечься!

– Удивительно.

– Современно! – парировала Дина. – И то, что вы сказали про концепцию… Теперь я поняла вашу фразу. Да, это верно.

– И что муж говорил о любовнице?

– Естественно, в подробности он не углублялся. Сказал, что она довольно мила. Знаете, я ей очень благодарна, – голос Дины дрогнул, прервался судорожным всхлипом. – В последнюю минуту Игорь видел перед собой знакомое лицо, а не потолок лифта. Ваши коллеги сказали, что Вика хотела ему помочь, пыталась остановить кровь…

Женщина уткнулась носом в платок, её плечи затряслись от рыданий. Андрей пристально наблюдал за ней. Он протянул руку к чашке и сделал глоток чая.

– Остыл, наверное! – тут же отреагировала вдова. Она безжалостно тёрла глаза, придавая векам благородный малиновый оттенок. – Я вам сейчас сделаю новый.

– Не беспокойтесь. Итак, как я понял, о Виктории Петерс вам мало что известно. Расскажите тогда о муже. В прошлую встречу нам не удалось выяснить некоторые детали. Например, чем конкретно занимался Игорь Петрович?

– С удовольствием! Когда я говорю об Игоре, мне кажется, что он жив и с ним ничего не случилось. Какая-то иллюзия присутствия. Словно он тут, рядом… – и Дина снова заплакала.

Андрей вышел на улицу. Мохнатые снежинки кружились в воздухе, порхали, собирались в хлопья и оседали на дороге, машинах и ветках монументальных елей, украшавших двор. Пахло гарью, за домом гудел и сигналил центральный проспект. Андрей пробыл у вдовы Померанцева два часа, и автомобиль основательно завалило снегом.

Надев перчатки, майор принялся махать щёткой. Он чувствовал, что Дина наблюдает за ним в окно, – направляясь к автомобилю, видел, как дрогнула штора на втором этаже…

Он прикинул: стройная, быстрая, Дина вполне могла бы – надев чёрную маску – исполнить роль убийцы… Мотив у неё блестящий: смерть мужа сделала её богаче на энное количество миллионов. Теперь она завладеет всем имуществом Померанцева.

«Вы, наверное, думаете: она получит всё, – проницательно заметила Дина во время их беседы. – Но потерять Игоря… Он был мне дороже всех богатств…»

Она расписывала мужа в самых ярких красках, из её рассказа вырастал образ благородного, самоотверженного, щедрого человека, интеллектуала и преданного друга.

Слова вдовы шли вразрез с информацией, полученной Андреем из других источников. Знакомые и партнёры Померанцева почему-то экономили добрые слова, когда речь заходила о погибшем бизнесмене. Называли его «полезным человечком», и не более. И очень много было тех, кто отзывался о Померанцеве резко отрицательно. Даже правило «о мёртвых ничего, кроме хорошего» здесь не работало. У Андрея сложилось впечатление, что Померанцев был довольно мерзопакостной личностью. Кого-то подвёл, других цинично обманул…

Но вдова заливалась соловьём. Солнце померкло и больше никогда не воссияет – вот суть её трагической баллады.

«Кстати, я и сама отлично зарабатываю, денег хватает, – как бы между прочим вставила она. – У меня собственный успешный бизнес – престижный салон красоты, моё любимое детище. Вы женаты? У вас есть девушка? Спросите у неё, какой парикмахерский салон самый известный в городе. Это мой!»

Одиннадцатого января в восемь вечера Дина находилась у себя дома. То есть доказательствами собственной невиновности вдова не располагала. Отсутствие алиби – это плюс. Преступники обычно придумывают себе такое гранитное алиби, что не расколотишь и кувалдой. А Дина об этом не побеспокоилась.

Но если она сама изрешетила Померанцева пулями, почему оставила в живых любовницу? Как удержалась от того, чтобы и с ней не рассчитаться? Сохранить жизнь любовнице, к тому же – единственному свидетелю преступления? Это, мягко говоря, нелогично.

Но кто говорит о логике, когда дело касается женщины?

С другой стороны, Дина могла кого-нибудь нанять для грязной работы. Какая необходимость самой пачкать руки? Тогда почему наняла дилетанта-неумеху, а не профессионала, способного всё сделать чисто, комар носа не подточит? К примеру, можно было бы инсценировать несчастный случай…

А если Дина тут вообще ни при чём?

Что ж, и этот вариант проходит… Но тогда зачем все эти истерики, утрированные слёзы? Кого она пытается обмануть? Бездарная актриса. Как она ни старается, ей не удаётся скрыть истинные эмоции. От неё на километр веет довольством и радостью: смерть Игоря Померанцева была ей чрезвычайно выгодна…

* * *

Подъехав к серомраморному зданию Управления внутренних дел, Андрей вылез из машины и на секунду замер, удивлённый. Наверху истощились запасы снежинок, воздух звенел пустотой и морозом, время вдруг остановилось, подарив момент тишины… Затем наваждение исчезло, всё вернулось к обычному ритму, задвигалось и зашумело. Андрей заметил девушку – она направлялась к дверям управления. Майор не видел лица, но его сердце по непонятной причине вдруг сорвалось в галоп.

Словно ощутив его взгляд, девушка обернулась. Это была Виктория.

Она остановилась, а затем развернулась и пошла навстречу Андрею.

В отличие от вдовы Померанцева, Виктории не приходилось биться в истерике, чтобы превратить сцену со своим участием в трагическую. Молодая женщина была окутана облаком грусти, хотя изо всех сил старалась выглядеть бодрой. Она даже попыталась улыбнуться майору. Обычно на мужчин печальные барышни нагоняют тоску, но Андрея влекло к Виктории. Он уже испил томительного нектара её грусти и хотел ещё.

– Здравствуйте, Андрей Николаевич, – сказала свидетельница. – А я к вам.

– Здравствуйте, – пробормотал майор, не в силах оторвать взгляд от её лица, трагического и пленительного.

Тренированное сердце майора, привычное к физнагрузке и сильным впечатлениям, никак не успокаивалось, трепыхалось, как осиновый лист на ветру.

Вот ещё глупости!

– А почему не позвонили заранее? Вас бы сейчас не пропустили, – сердито произнёс он.

Сердился Андрей не на неё, а на себя.

– Я буквально на пару слов. Кое-что вспомнила и хотела вам сообщить.

На Виктории была короткая куртка-«автоледи». Девушка придерживала меховой капюшон у подбородка, спасаясь от мороза. Андрею вдруг захотелось снять с шеи шарф, обмотать им Викторию поверх капюшона – как это делают с малышами. Майор так поступал с младшей сестрой, когда та ходила в садик. А ведь Виктория совсем не малышка, она даже на несколько лет старше него, Андрея…