– Спрашивайте, Тамара Семеновна. Слушаю.

– А скажи мне, детонька… Что-то я не поняла… А мамин-то муж… Ну, то есть бывший муж… Он что, так и собирается дальше в твоей квартире проживать? Съезжать не собирается разве?

– Хм… Странный вопрос, Тамара Семеновна. А где ему надо жить, по-вашему? То есть… Зачем ему куда-то съезжать?

– Ну, я не знаю… Нет, оно конечно… Только странно как-то, детонька… Мама умерла, а он в квартире живет… Вместе с тобой…

– И что? – начала потихоньку закипать Зоя. – Вас это обстоятельство как-то обеспокоило? Вам лично это как-то мешает жить?

– Нет, ну что ты… Зачем сердишься-то, глупенькая, я ж вроде как о тебе беспокоюсь… А вдруг чего не так пойдет…

– А что может пойти не так, по-вашему?

– А ты сама разве не понимаешь?

– Нет, я не понимаю.

– Да ладно… Вроде ты должна понимать… Он ведь мужчина… Он тебе сейчас чужой человек… Тем более намного тебя старше… Не маленькая, должна понимать, чем все это попахивает!

– Вот именно – не маленькая! И потому не суйте свой нос в чужую взрослую жизнь, Тамара Семеновна! Занимайтесь своими делами, а я буду своими делами заниматься, договорились?

– Фу, какой ты грубиянкой выросла, надо же… Я думала, ты вежливая девушка, понимающая… А ты… И мама у тебя такой вежливой женщиной была… Мне казалось, она тебя хорошо воспитала!

– Да, я не вежливая и не понимающая. Как хотите, так и думайте. И маму мою не трогайте, мне не нравится, что вы так о ней говорите! И вообще, мне некогда, я на лекции опаздываю… Извините…

Развернулась, быстро пошла прочь, чувствуя, как цепкие соседские глазенки сверлят дырку у нее на спине. Видимо, глубоко просверлили, потому что на душе потом целый день кошки скребли…

А самое противное было то, что и Ромка тоже про Сашу спросил. Примерно в той же тональности, что и соседка.

– Зой… А чего этот… Который мамин бывший… Он разве с тобой жить остается?

– А что? Почему ты спросил?

– Да так… Просто мама моя говорит – странно это как-то…

– А ты всегда слушаешь то, что говорит твоя мама? Ее мнение для тебя эталон?

– Ну чего ты заводишься, Заяц… Не выслушала до конца, а заводишься…

– Не смей называть меня Зайцем, слышишь? Не смей! И вообще… Отстань от меня, понял? Надоел ты мне…

– Что, вообще отстать?

– Да! Вообще! Не приходи ко мне! Из института не встречай! Не звони мне больше! Надоел! Видеть тебя не хочу!

– Зой… Ну ты же знаешь, что я не могу так… Я люблю тебя, Зой… Больше жизни люблю…

– Да люби сколько влезет, мне-то что! Но на расстоянии, понял? Я тебе вообще ничего не должна!

– Зой…

– Все, Ромка, все! Оставь меня в покое! Сиди рядом с мамой и слушай, что она тебе говорит!

– Да при чем тут моя мама! Что она тебе плохого сделала! Она так за тебя переживает, а ты… Я даже не думал, что ты можешь так… Что ты такая…

– Какая? Ну? Договаривай!

– Такая злая и неблагодарная… Моя мама тебя любит, волнуется за тебя, а ты… Ну вот что я такого обидного у тебя спросил, а? Чего ты завелась?

– Да, я неблагодарная! Я злая! Все? А теперь сделай так, чтобы я тебя больше не видела! Никогда, слышишь?

Ромка ушел оскорбленным до глубины души. Раненным в самое сердце. Наверное, маме будет жаловаться. Мама поймет. Мама пожалеет…

Через три дня Саша спросил как бы между прочим:

– Что-то твоего Ромки не видно, Заяц… Вы поссорились, что ли?

– Нет. Мы расстались, – резко ответила Зоя и, чтобы упредить следующие вопросы, проговорила быстро: – Не хочу о нем говорить, Саш…

– Ну, не хочешь, не говори, – покладисто согласился Саша, пожав плечами.

Час был уже поздний, они сидели на диване в гостиной. Саша смотрел футбол, она листала журнал, уютно устроившись с ногами в самом углу. Изредка она поднимала от журнала глаза, взглядывала на Сашин профиль и снова принималась перелистывать страницы, больше автоматически, без всякого интереса. Потом в голове образовалась вдруг пустота, а потом через пустоту прошла ясная и простая мысль – как же ей хорошо сейчас… Просто сидеть на диване с Сашей – хорошо… И молчать хорошо. И ничего больше не надо… И это и есть, наверное, то самое счастье, о котором так много говорят, но толком никто этого ощущения объяснить не умеет. А может, это и не само счастье, а всего лишь предвкушение…

Она вдохнула глубоко и долго не выдыхала, пытаясь удержать в себе новое ощущение. Оно и впрямь было новым и чистым, без примеси чувства вины и прежней запретной неправильности. И без чужого зловредного любопытства. Просто – счастливое ощущение…

Выпростав из-под себя ноги, она чуть придвинулась к Саше, уткнулась носом в его плечо. От свитера его пахло знакомым парфюмом и еще чем-то… Жареными котлетами, которые он готовил на ужин и ждал ее с этим ужином из института…

Саша обнял ее, слегка охлопав по плечу ладонью, произнес тихо:

– Ну что ты, Заяц… Все будет хорошо, вы с Ромкой обязательно помиритесь…

Она мотнула головой, что могло означать все, что угодно. И продолжала сидеть, уткнувшись носом в его плечо. И вдруг почувствовала, что Саша перестал смотреть свой футбол, что напрягся слегка и повернул к ней голову…

Она тоже подняла к нему лицо. Глаза их встретились на миг. Наверное, они были одинаково испуганными, только испуг был разного рода. И губы их были очень близко. И сердце у нее зашлось так, будто захлебнулось притоком горячей крови… И даже вдохнуть воздуха не получалось, будто он стал застывшим и твердым. Вот сейчас… Сейчас все решится, и можно будет дышать и жить…

Но ничего не решилось. Саша убрал руку с ее плеча, сел прямо, снова внимательно уставился в экран телевизора. Так преувеличенно внимательно, будто там, на футбольном поле, должно совершиться что-то важное в его жизни. Не с ней, не здесь и сейчас, а там…

Она тоже села прямо, чувствуя неловкость. И никак не могла сообразить, как себя дальше вести. Как ни в чем не бывало, что ли? Но ведь то, что сейчас произошло, нельзя обмануть этим дурацким «ни в чем не бывало»… Нельзя, и все тут!

Наконец Саша прервал тяжелую паузу, проговорил хрипло:

– Нам надо серьезно поговорить, Заяц…

И снова у нее в бешеном ритме заплясало сердце – вот оно! Вот сейчас… Да, сейчас он ей все скажет… Сам скажет… Господи, мамочка, что же теперь будет… Прости меня, мамочка…

– Да, нам надо поговорить… – снова произнес Саша и решительно нажал на кнопку пульта, выключая телевизор.

В наступившей тишине слова его прозвучали как гром среди ясного неба. Потому что это были совсем не те слова, которые она ждала.

– Понимаешь, Заяц… Я хотел с тобой вот о чем поговорить… Сегодня соседка приходила, жаловалась на тебя… Говорит, ты сильно ей нагрубила…