Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она бы продолжила свою речь, вероятно, добавив «мне делать?», но тут все слова были стерты с ее губ будто мокрой губкой. С дерева, в тени которого она стояла, донесся страстный возглас: «Эй, внизу!» – и, подняв глаза, она увидела лицо моего племянника.
– Ос-с-с! – вскричала она. При его внезапном появлении на сцене она довольно больно прикусила язык.
– А, Муллинер! – сказал Освальд Стоукер. – Коллекционируете птичьи яйца?
– Послушайте! – завопил Огастес. – Я слышал, что вы говорили. Это правда?
– Йа, йа, йисячу йаз йа!
– Вы правда меня любите?
– Конечно, я тебя люблю.
– Вы станете моей женой?
– Ты меня не остановишь и судебным запретом.
– В таком случае… просто во избежание недоразумений, если вы не возражаете… все будет в порядке, если я сигану вниз и осыплю твое обращенное к небу лицо жгучими поцелуями?
– В полном порядке.
– Ладненько. Буду с тобой через момент.
Когда они заключили друг друга в объятие, которое, возникни оно на киноэкране, несомненно, подвигло бы цензора нравов сурово сжать губы и рекомендовать урезание киноленты на несколько сотен кадров, Освальд Стоукер испустил сентиментальный вздох. Сам нареченный жених, он наслаждался воссоединением двух разлученных сердец.
– Ну-ну! – сказал он. – Значит, решили пожениться, а? Начинаете новую жизнь, юные вы создания? В таком случае примите эту скромную жабу, – добавил Освальд Стоукер, вкладывая указанное земноводное в пальцы Огастеса. – Свадебный подарок, – пояснил он. – Незатейливое подношение, но исходящее из самого сердца. А в конце-то концов, главное – мысль, вложенная в подарок, не правда ли? Ну, так доброй ночи, и да благословит вас Бог. А мне необходимо пойти узнать, как там Рассел Клаттербак. Вы когда-нибудь видели американского издателя, сидящего в оранжерее без ничего, не считая очков в роговой оправе? Зрелище, на которое стоит посмотреть, хотя я не рекомендую его нервным или калекам.
Он скрылся в темноте, а Огастес с некоторым сомнением разглядывал жабу. Собственно, он не испытывал особой нужды в ней, но просто бросить ее в траву было бы верхом невежливости.
И тут его осенило:
– Любимая!
– Что, мой ангел?
– Моя королева, ты, случайно, не знаешь, где комната дворецкого?
– Конечно, знаю, мой король. А что?
– Я вот подумал: если бы ты подложила эту жабу ему в кровать как-нибудь вечером перед его отходом ко сну… Разумеется, это лишь пожелание.
– Замечательное пожелание. Пойдем, мечта моя, – сказала Гермиона, – и поглядим, не удастся ли нам поймать вдобавок две-три лягушки.
© Перевод. И.Г. Гурова, наследники, 2011.
В наше неспокойное время каждому мыслящему человеку, наверное, приходило в голову, что против теток пора принимать самые решительные меры. Я, например, давно уже считаю, что необходимо испробовать все ходы и выходы на предмет обуздания этой категории родственников. Если бы кто-нибудь пришел ко мне и сказал: «Вустер, не хотите ли вы вступить в новое общество, которое ставит своей целью пресечь деятельность теток или хотя бы держать их на коротком поводке, чтобы они не рыскали на свободе, сея повсюду хаос и разрушение?», я бы ответил: «Уилбрахам! – если бы его имя было Уилбрахам, – я с вами всем сердцем и душой, запишите меня членом-учредителем!» И при этом вспомнил бы злосчастное происшествие с моей тетушкой Далией и Фодергилловской Венерой, после которого я еще только-только прихожу в себя. Шепните мне на ухо слова: «Маршем Мэнор», и мое сердце затрепещет, как крылышки колибри.
В момент завязки этой истории, если «завязка» – правильное слово, я чувствовал, что я, насколько помню, был в наилучшей форме и в ус себе не дул. Приятно расслабившись после тридцати шести лунок гольфа и обеда в «Трутнях», я лежал на любимом вустеровском диване с кроссвордом из «Дейли Телеграф», когда раздался телефонный звонок. Было слышно, как Дживс взял трубку в прихожей. Вскоре он возник передо мной.
– Это миссис Траверс, сэр.
– Тетя Далия? Чего она хочет?
– Она не поставила меня в известность, сэр. Но по-видимому, ей крайне желательно вступить в непосредственный контакт с вами.
– То есть она хочет поговорить со мной?
– Именно так, сэр.
Теперь даже как-то странновато, что предчувствие нависшей беды не охватило меня, когда я шел к телефону. Никаких таких мистических способностей – в этом моя беда. Не подозревая, в какую переделку вскоре попаду, я был только рад случаю перекинуться словечком-другим с сестрой своего покойного отца. Как всем известно, это моя любимая и достойная тетушка в отличие от тети Агаты – настоящего вурдалака в юбке. Так уж получилось – то одно, то другое, – что нам уже довольно долго не доводилось поболтать вволю.
– Хэй-хо, почтенная прародительница! – приветствовал я тетю.
– Здорово, юное проклятие рода! – ответила она в своей сердечной манере. – Ты вполне трезв?
– Как стеклышко.
– Тогда слушай внимательно. Я сейчас в Нижнем Маршеме, это такая деревушка в Хэмпшире. Гощу здесь в усадьбе Маршем-Мэнор у Корнелии Фодергилл, романистки. Слыхал о такой?
– Только краем уха. В моем списке для чтения ее нет.
– Это потому, что ты мужчина. Она поставляет розовую водичку на потребу женскому полу.
– А-а, ясно, как жена Бинго Литтла, для вас – Рози М. Бэнкс.
– Ну да, в этом роде, но только еще душещипательней. Рози М. Бэнкс – та просто щиплет сердечные струны, а Корнелия Фодергилл хватает их двумя руками и завязывает в узел. Я пытаюсь договориться, чтобы печатать в «Будуаре» ее новый роман с продолжениями.
Я уловил суть дела. Теперь, правда, она его уже продала, но в то время, что я описываю, моя тетя еще была владельцем, то бишь владелицей, еженедельника для слабоумных дамочек под названием «Будуар элегантной дамы». Однажды я даже написал туда статью – или «дал материал», как говорим мы, старые писаки, – под названием «Что носит хорошо одетый мужчина». Как и все еженедельники, он постоянно находился, что называется, «на краю пропасти», и понятно, что животворная инъекция в виде романа с продолжениями от специалистки по розовой водичке оказалась бы весьма кстати.
– Ну и как, успешно? – поинтересовался я.
– Пока не очень. Все какие-то проволочки.
– Про что?
– …волочки, тупица!
– Она что, отвечает вам «nolle prosequi», как выражается Дживс?
– Не совсем. Она не закрывает двери для мирного урегулирования. Я же говорю – у нее тактика… этих самых… про…
– …волочек?
– Вот-вот. Она не говорит «нет», но не говорит и «да». А Том опять, как назло, строит из себя скупого рыцаря.