Он смотрел не на Сола, а на Джун. Подумав, она медленно произнесла:

— Возможно, там и вправду есть Шеннеч… Может, поэтому нам никогда не позволяли входить в город.

— А я говорю — вранье!

Джун повернулась к Солу:

— Иди и проверь. А мы его пока покараулим.

Немного поколебавшись, Сол и шестеро других рабов направились к городу.

Тревер сел на горячую выжженную траву. Он страшно устал. И ему не нравилось, что сосредоточенная тень Шеннеча покрывает его мозг.

По нижним склонам поползли тени, когда вернулись Сол и другие. Тревер взглянул на их лица и невесело рассмеялся:

— Все правда, не так ли?

— Да, — Сол вздрогнул. — Да…

— Он говорил с вами?

— Начал, но… мы убежали… — и Сол неожиданно закричал, но уже не от ненависти, а от страха: — Мы не сможем убить его. Это его долина. И мы заперты здесь и не можем уйти!..

— Можем, — возразил Тревер.

Сол мрачно смотрел на него:

— Но пути через горы нет. Там же нет воздуха…

— Есть способ. — Тревер встал и продолжал с неожиданной резкостью: — Пусть не для всех и не сразу, но если пойдут двое или четверо, один из них сможет выжить… и он приведет сюда людей, располагающих более совершенной и надежной техникой, чтобы забрать и остальных. — Он посмотрел на Сола. — Рискнешь пойти со мной?

— Я все еще не доверяю тебе! Но все‑таки…

— Я тоже пойду, — неожиданно сказала Джун. — Я так же сильна и вынослива, как Сол.

Тревер долго смотрел на нее, но ничего не мог прочесть на ее лице… Сол пожал плечами.

— Но ведь это безумие! — пробормотал чей‑то голос. — Вы не сможете дышать там, на гребне. Там нет воздуха.

Тревер тяжело вполз через люк и вынес шлемы и кислородные баллоны, уцелевшие как будто специально.

— Мы будем дышать, — сказал он. — Эти… — Он подыскивал слова, чтобы объяснить, что эти контейнеры содержат самую главную составную часть воздуха. — Мы возьмем их с собой.

— А холод?

— У вас же есть отличные теплые шкуры. И клей. Я покажу вам, как делается защитная одежда. Или — оставайтесь здесь с Шеннечем.

Сол содрогнулся:

— Нет, уж лучше я попытаюсь.

Все последующие часы, пока женщины работали с мягкими шкурами и клеем, а сам Тревер трудился над неуклюжими шлемами, Шеннеч молчал.

Молчал, но не ушел. Тревер ощущал тень на своем мозге и понимал, что тот следил, хотя и не делал никаких попыток покушения на него. Рабы тоже следили за Тревером. Он видел страх и ненависть в их глазах, когда они смотрели на солнечный камень между его бровями.

Часам к трем дня все было готово. Они выглядели более чем неуклюже в трехслойной клееной меховой одежде. Лица были плотно обмотаны, а концы кислородных трубок пришлось держать во рту, поскольку не было возможности сделать шлемы герметичными.

Вечерние тени потянулись из долины, когда провожавшие оставили их, а трое пошли дальше: Сол впереди, Тревер — замыкающим. Шеннеч все еще молчал.

Все выше и выше поднимались они, помогая друг другу там, где одному было не под силу, в леденящем холоде и тишине.

Тревер знал, что они уже приближаются к проходу, потому что теперь с обеих сторон поднимались склоны, которых никогда не касались ни ветер, ни дожди. Грунт пошел под уклон, и идти стало гораздо легче. Они прошли гребень! Теперь — вниз, спотыкаясь и скользя… вниз, к воздуху. И тут наконец Шеннеч рассмеялся.

— Разумно, очень разумно бежать без корабля! Но вы вернетесь обратно с кораблем и возьмете меня на другую сторону мира. И я щедро вознагражу вас.

— Нет, — мысленно возразил Тревер, — нет, Шеннеч. Если мы доберемся туда, солнечный камень у меня извлекут, и мы вернемся за рабами, но не за тобой!

— Нет, Тревер, — с пугающе холодным спокойствием отозвался Шеннеч, — ты теперь мой. Весь твой мозг открыт мне, и ты не сможешь больше мне противиться.

Холод вошел в душу Тревера и заморозил ее. Сол и Джун спускались вниз, вдоль усеянного камнями края пропасти к воздуху, звукам и жизни. Он видел, как они бросили шлемы, и пошел следом, хватая холодный воздух изголодавшимися легкими. Шеннеч спокойно заметил:

— Мы в них больше не нуждаемся. Они могут быть опасными, когда ты доберешься до других людей. Распорядись ими.

Тревер ответил яростным отказом, но тут же его мозг был словно намертво сжат железной рукой.

«Ну, конечно, — подумал он, — здесь множество булыжников. Совсем не трудно столкнуть людей в пропасть…» — он шагнул к большому камню.

— Хороший способ, Тревер. Торопись…

— Нет, не буду! Я не хочу и не стану подчиняться ему! — крикнул он себе, но это было лишь эхо слабеющей воли, умиравшего я.

— Будешь, Тревер. И немедленно! Они подозревают…

Сол и Джун вернулись. Лицо Тревера, открытое теперь цепенеющему холоду, которого сам он почти не ощущал, видимо, рассказало им обо всем.

Тревер тонко завизжал:

— Берегитесь… Шеннеч… — и положил руку на камень, который должен был раздавить людей.

Но ведь есть и другой способ! Он, Тревер, принадлежит Шеннечу, пока жив, и все‑таки может избежать нового предательства народа Джун — просто не жить больше.

Он собрал последние остатки своей воли и покатился к краю пропасти.

— Нет, Тревер! Нет!

Мощный приказ Шеннеча остановил Тревера на самом краю обрыва. А затем руки Джун оттащили его от смертоносного провала. Он услышал, как хрипло прозвучал голос Сола:

— Толкни! Толкни его! Он — корин. Ты видела его лицо!

— Нет! — ответила Джун. — Он ведь готов был убить себя ради нас!

— Но им владеет Шеннеч! — снова выкрикнул Сол. Шеннеч и в самом деле владел Тревером. Подавив последнюю искру возмущения, он грубо скомандовал:

— Убей женщину и мужчину!

И Тревер попытался это сделать. Он был теперь полностью во власти Шеннеча, но Сол и Джун крепко держали его. Злоба Шеннеча хлынула через мозг Тревера. Он отбивался, но тщетно: ему стянули руки кожаным ремнем, а затем потащили за собой, так что он не мог повиноваться мысленному приказу Шеннеча.

Злоба Последнего угасала в страшной безнадежности. К Треверу вернулось собственное сознание, и в темноте своего усталого мозга он услышал отголосок горького крика:

— Я стар… Слишком стар…

Тревер медленно просыпался, то поднимаясь над черным океаном беспамятства, то погружаясь в него снова, и в короткие интервалы прояснения сознания понял, что лежит в постели, и у него болит голова.

Наконец забвение отступило. Открыв глаза, Тревер увидел металлический потолок.