Как я уже сказал, мозги у меня были заняты совершенно другим.

– Пока, Блэйк, – сказала она в конце концов.

– Да, Рэйч. Бывай, Рэйч.

– Что, милый?

Я открыл рот, но не смог сказать ни слова. Я должен был знать. Нельзя идти к бабам со своими проблемами. Ни хрена из этого не получается. Ты просто не сможешь вывалить их на бабу, а если и сможешь, все равно она все не так поймет. Не, есть только одни люди, которые могут помочь разобраться с этим дерьмом. Это друзья.

– Так что там, Блэйк?

– Да ладно, неважно.

– Ты в порядке, дорогой?

– Ага.

– Держи, – сказала она, протягивая мне конверт. – Это тебя взбодрит.

Я открыл конверт и насчитал пять червонцев. Я так напрягся из-за Мантонов, что забыл, что сегодня получка, и от этого мне стало еще паскуднее. Особенно учитывая вычеты из зарплаты.

– Пока, Блэйки.

– Ага, увидимся, Рэйч.

Я налил себе еще пива.

Мне потребовалось полминуты, чтобы понять, что тачка не заводится. Она хрипела, кашляла, но не заводилась. Иногда этот «Форд Капри» может быть и таким. Темпераментным. И нет смысла сходить с ума по этому поводу. «Капри» – как красивая женщина, и относиться к ней надо соответственно. Если она не хочет играть… Ну, это ее дело, в конце концов.

Так что я пошел пешком. Отмахал где-то с полмили до Катлер-роуд, глядя на пару ярдов повыше ботинок. «Пидоры, – говорил я после каждого шага. – Пидоры. Пидоры. Пидоры». Начав подниматься по лестнице в квартиру Легзи, я попробовал избавиться от этого настроения. Я всегда вытирал ботинки, когда заходил к корешу, и то же самое касалось всякого дерьма в голове. Я позвонил.

Я стоял на пороге, чесал яйца и думал, как же я хочу пить. Свет на кухне опять был включен, как и телевизор, который отбрасывал зеленые тени на стену прихожей. Он снова, шаркая, подошел к двери, как всегда.

– Здоров, Блэйк.

– Здоров, Легз.

Я взял себе холодного пива и плюхнулся на обычное место. Посмотрел на Легза, который опять рухнул на любимый диван и принялся нажимать кнопки на пульте, будто меня тут и не было. Он всегда так. Наверно, если бы я просто сидел и молчал, он бы с удовольствием смотрел телек в тишине, а потом встал бы и пошел в койку, по пути выключая везде свет. Он все переключал каналы, и это начинало раздражать, потому что времени хватало ровно на то, чтобы заинтересоваться, а потом Легз опять щелкал пультом. По одному каналу показывали только рекламу тех вещей, которые я не мог себе позволить, да и в Мэнджеле они не продавались. Еще по одной программе какая-то деваха танцевала и трясла сиськами на сцене, в дыму. Еще где-то показывали новости, и тут Легз решил притормозить.

Как обычно, показывали войну. За кадром что-то говорили, но я не мог расслышать ни слова. Где-то сорок трупаков лежало на полу, все на спине, большинство накрыто с головой, только иногда торчали руки или ноги. А вокруг стояли солдаты с оружием наизготовку. Но стрелять было не во что. Они смотрели на оператора, на мертвецов на полу, снова на оператора. Я подумал, не прикидывают ли они сделать и из него трупаря. Они могли забрать его оборудование и загнать за пару фунтов, только так. Но я знал, что они этого не сделают. Застрелят оператора – и в телевизор уже не попадут.

– Еще че-нить есть? – спросил я.

Легз снова щелкнул и нашел фильм. Показывали угол какой-то улицы, ночью. На одной стороне в тени стоял мужик и кого-то ждал, поигрывая ножом. С другой стороны шла деваха с большими сиськами и блондинистыми волосами, помахивая сумочкой и что-то напевая. Деваха была та самая, которая раздевалась по другой программе.

Я не хотел ему мешать. Кажется, он неплохо проводил время, пялясь в ящик, хотя был какой-то бледный и хмурился. Но если я буду молчать, какого хрена я тогда приперся.

– Легз, – сказал я. – Мы тут с тобой прошлой ночью кое о чем базарили. – Я закурил и сделал три или четыре глубоких тяги. – Я про Мантонов и про мои с ними проблемы.

– А, ну да, – отозвался Легз и оторвался от девахи на экране, которую собирались насиловать. – И что там?

– Ну, все немного изменилось, можно так сказать.

– Лучше или хуже? – Он достал сигарету и прикурил, это был хороший знак. Легзи всегда курил, когда пытался сосредоточиться.

– Хуже. – Деваха пыталась кричать, но мужик зажал ей рот рукой, продолжая наяривать. Я все это видел, но внимания не обращал. – Дошло до того, что я уже работать не могу. Знаешь, что только что было?

– Ну и?

Я немного подумал, потом сказал:

– Да так, ничего особенного. Ничего нового, по сути.

– Ну-ну.

Следующая сцена была в полицейском участке. Легз щелкнул пультом и нашел вестерн. Я немного посмотрел, чтобы понять, есть там Клинт Иствуд или нет. Легзи, судя по всему, тоже, потому что когда стало ясно, что Клинта не будет, он переключил обратно на новости.

Казалось, он счастлив до жопы, что наш разговор завис, так что мне пришлось надавить.

– Я подумал о том, что ты сказал вчера ночью.

– Да?

– Про Мантонов.

– Ага.

– Ты сказал, что поможешь, если че, так, нет?

Легз вырубил ящик, затушил бычок, выпрямился и потер руки.

– Вот что. Я рад, что ты пришел ко мне с этой фигней. Я, по правде, сам об этом уже подумал немного.

– О как. Здорово, Легзи. Я знал, что могу на тебя рассчитывать.

Он опять закурил.

– Я думаю, тебе надо отмазать, этих мудил.

Я прокрутил его слова в голове пару раз, прежде чем ответить, просто чтобы убедиться, что он сказал то, что я услышал.

– Чего?

– Отмазать. Это единственное, что это бычье понимает. Если они поймут, что голыми руками тебя не возьмешь, тут же оставят в покое. Типа, не стоит вязаться.

Я почесал в затылке и сделал большой глоток.

– Ну, типа, спасибо, Легз.

– Да ладно тебе. – Его рука уже потянулась за пультом. – Обращайся в любое время. Как не помочь другу, если нужна помощь. Я так считаю.

Мы еще немного попялились в ящик, потом я сказал:

– Но я думаю; все немного сложнее.

– А чего сложного?

– Мои запарки с Мантонами.

– Дык, а в чем проблема-то? В худшем случае огребешь. Ты ведь уже один раз огреб, я так понимаю.

– Я тебе говорю, все немного сложнее.

– Да с какого хуя?

– Потому что я… – Я поболтал банку с пивом, подыскивая нужные слова. Но чувствовал, что подходит одно-единственное слово. – Потому что я зассал. Вот почему.