И тут, как по заказу, голова его свесилась в сторону, как будто бы он разминал шею. Рот открылся и снова закрылся. Выглядело это все очень так себе. Похоже, его нужно перевязать. И швы наложить. Может, я слегка перестарался. Пришлось признать, я никого еще так не отделывал. Но я не мог себя винить. Я уже хрен знает сколько не дрался, так что негатива во мне накопилось. Баз это знал, не нужно ему было докапываться. Я почувствовал, что меня опять тянет блевать. Но я не мог там околачиваться дальше. Тут, конечно, никого не было, кроме дворняги. Да и она куда-то свалила, в поисках драки, косточки или поебаться. Но хрен его знает, кто явится сюда в следующий момент. Так что я тоже отвалил.

Сделал три-четыре шага, и что-то заставило меня остановиться. Сам не знаю, что. Может, во мне проснулся добрый самаритянин и сжалился над бедным отпизженным Мантоном, валяющимся на обочине. Как бы то ни было, я понял, что дальше идти не могу. Нужно вернуться и еще разок взглянуть на него. Убедиться, что с ним все в порядке, вроде того.

И когда я увидел, что глаза у него открыты и он не дышит – понял, что с ним, конечно, ни хрена не в порядке.

Он был абсолютно мертвый.

Я почесал ухо, думая, как же так вышло. Достал разводной ключ и посмотрел на него, качая головой. Да уж, те, кто говорят о работягах и их инструментах, правы на все сто. Тут я всяко виноват. Особенно если вспомнить, что я сам говорил о разводных ключах и о том, что с ними нужно поосторожнее.

Я опустился на колени рядом с Базом.

– Слышь, извини, кореш, – сказал я. – Я… ну, не знаю, чего на меня нашло. Ну ты ж меня понимаешь, да? Конечно, понимаешь. Ну… это… тогда я пойду. Бывай.

Я закрыл ему глаза, но они опять открылись. Я попробовал еще несколько раз, потом забил. С ним всегда было тяжело, и после смерти ни хрена не изменилось.

Я встал. Мимо, вдоль кладбища, проехал автобус. Залаяла собака. Над головой пролетел самолет, наверное, куда-нибудь, где лучше, чем в Мэнджеле. Я понял, что нужно что-то делать.

Я оттащил труп в ближайшие кусты. Там была большая куча земли, которая вроде ни для чего конкретного не предназначалась. Так что я подтащил База к этой куче и присыпал земличкой. Но так, без фанатизма, мне ведь потом нужно его найти. Когда перестало быть видно лицо и руки, а сам он, если отойти на фут и прищуриться, стал похож на комок старых тряпок в грязи, я свалил.

Ничего не замечая вокруг, я вернулся туда, откуда пришел. Думать я мог только о Легзе, который по-отечески поднимает бровь и говорит, что я все сделал правильно. Понимаю, идиотизм полный – такое думать. Но это лучше, чем о другом – о том, что я только что замочил одного из Мантонов.

Я дошел до своей «Капри», она завелась с первого раза. Если бы я верил в приметы, это я бы назвал хорошей приметой. Я скрестил пальцы и отпустил сцепление. Если и был случай, когда мне позарез было нужно, чтобы машина урчала тихо и спокойно, как воспитанная кошечка, это был тот самый раз.

И она не подвела.

Я почти летел по улицам, возвращаясь к кладбищу. Я пытался не думать о том, какого хрена буду делать, когда доберусь. Середина дня, блядь. Да и ехать на тачке по кладбищу – тоже так себе маскировка, скорее наоборот. И как мне затаскивать База в тачку? Я вообще не был уверен, что он влезет, потому что «Форд Капри» – это купе для одинокого мужика, а для того, что я собирался сделать, эта тачка совершенно не приспособлена. Я остановился в квартале от кладбища и полностью въехал в ситуацию.

Если я его оставлю там до темноты, его может найти какой-нибудь идиот. Или собака, что еще более вероятно. Нет, надо срочно забирать его оттуда. По крайней мере, если я заберу База, улик не останется. Уж лучше сейчас кто-то увидит, как я затаскиваю что-то в машину, чем потом этот кто-то обнаружит трупак. Для того чтобы связать этот труп со мной, много ума не надо. Даже мэнджелского.

Со своего наблюдательного пункта из «Капри» я мог видеть нехилый кусок кладбища, примерно с уличный квартал, включая тот старый дуб, у которого мы с Базом начали пиздиться. Пока я сидел за рулем и пытался думать, мой взгляд остановился на этом дубе. Но потом я заметил какое-то движение, и сердце начало биться, как выброшенная на берег форель. Кто-то шел по дорожке прямо к кустам и куче земле.

Какой-то мудила с лопатой и тачкой.

Я включил зажигание и рванул на парковку. Я понятие не имел, что буду делать. Знал только, что нужно – а нужно, чтобы могильщик не нашел База. Машина, взвизгнув тормозами, резко остановилась. Я выскочил. Могильщик был там же, где я его заметил в первый раз. Но теперь он, разинув рот, пялился на меня. Я так понял, выхлопная труба сыграла-таки свою роль. Я погнал к нему, судорожно думая, что ваше ему сказать. Но потом, как это бывает, когда плывешь по течению, вмешалось провидение, сжимая в потной ладошке небольшой план действий.

– Эй, слушай! – заорал я, весь, типа, встревоженный, глаза на лбу; я так себя примерно и ощущал, так что притворяться не пришлось. – Ты, ну… с твоей… этой… несчастный случай.

– С кем «с моей»? С кем?

– Ну, это… знаешь… Она…

– Моя девушка?

– Ну да, точно.

Для могильщика это был слишком молодой парень. Только лысый, как коленка.

– Но у меня нет девушки.

– Нет?

– Неа.

– Ох ты…

– Может, ты про жену?

– Ну да. Несчастье с ней.

– А жены у меня тоже нет.

Я поскреб репу, опыт показывает, что иногда в таких случаях помогает.

– Может… – сказал он, потирая грязные руки. Я смотрел на кучу земли у дороги, чуть ли не в десяти ярдах от того места, где мы стояли. Тяжелый ботинок База торчал из земли, внятно объявляя миру, что там лежит мертвый чувак.

– Ну?…

– Ну… Может, ты про мать?

Я отвесил себе серьезную такую оплеуху и сказал.

– Это за то, что я такой тупой идиот. Конечно, про твою маму.

– Что с ней? – спросил он. Мне пришло в голову, что рот, разинутый так, что видно гланды, это для него нормальное состояние.

– Задавили. Ее задавили. Тебе надо к ней.

– Кто ее выволок?

– Че?

– У нее ж ног нет. Кто вытащил ее на дорогу?

– Ну, она ведь в инвалидном кресле была. Вот и выехала на улицу.

– Господи, – сказал он, почесывая бошку. – А кто? Кто сбил мою маму?

– Это, ну… Даже не знаю, что сказаться проходил мимо, типа, просто мимо шел, о своем думал, все такое… Я… о, черт, – сказал я, весь, типа, дрожа, и начал тереть глаза.

– Все в порядке, друг. Рассказывай что ли.

– Ну, там была куча «скорых» и легавых тоже. Ты столько вообще никогда не видел. И я тоже не видел. Поэтому и решил тебе сказать. Эти легавые и все остальные, они там убирали дорогу и помогали пострадавшим.