Ее губы изогнулись, когда она произнесла:

— Ах, ваша светлость…

В зале уже давно никого не было, оставались только он и она.

Мара Лоув.

Очнувшись на полу библиотеки, Темпл резко вскочил на ноги, громко выругавшись. У ног его валялся плед в зеленую и черную клетку, но то, что эта женщина, опоив его ночью, затем укрыла одеялом, ничуть не утешало. Он представил, как она стояла над ним, спящим, и чуть не взревел от ярости.

Она опоила его и сбежала! Снова!

За этой мыслью тут же пришла другая.

Боже милостивый, она жива! Значит, он ее не убивал! Он не убийца!

Темпл провел ладонью по лицу, пытаясь собраться с мыслями. И вдруг заметил, что она не просто ушла.

Она оставила записку, нацарапанную поперек вчерашних новостей, и приколола ее к его груди шпилькой — словно он, Темпл, был посылкой, предназначенной для доставки почтой.

Он сорвал записку, прекрасно понимая, что ее содержание вряд ли сможет унять его гнев.

«Я надеялась, что до этого не дойдет, но я не позволю вам запугать меня или применить ко мне физическое насилие».

Темпл с трудом удержался от порыва скомкать записку и швырнуть в огонь. Она думает, что это к ней применялось физическое насилие? Но ведь именно он оказался на полу собственного кабинета…

«Мое предложение — это честный обмен, ничего более. Если вы решите, что готовы к переговорам, буду рада вашему визиту для беседы на равных».

Это невозможно! Он не настолько безумен, чтобы говорить с ней на равных.

«Вы найдете меня в доме 9 на Керситор-стрит».

Она даже оставила свой адрес. И допустила ошибку. Ей следовало бежать как можно дальше. Впрочем, он бы все равно ее поймал. Провел бы остаток жизни, выслеживая ее. В конце концов, он заслужил право на возмездие. Да и кто она такая, эта глупая и отважная женщина?

Мара Лоув. Живая. Нашлась.

Вспомнив о ноже, Темпл сунул руку в сапог, заранее зная, что ничего там не найдет.

Так и есть. Эта гарпия и нож свой стащила.

Через час, умывшись, он направился к дому 9 по Керситор-стрит, толком не зная, чего ожидать. Вполне вероятно, что эта женщина все-таки сбежала. Да-да, скорее всего именно так она и поступила. Наверное, оставила ему адрес каких-нибудь головорезов, приказав им завершить то, что сама начала еще ночью.

Этот район даже в семь утра выглядел не очень-то приятно. В дверях омерзительных таверн в пьяном оцепенении застыли ночные гуляки. Вокруг них валялись пустые бутылки. Изнуренная проститутка с налитыми кровью глазами, пошатываясь, вышла из переулка и направилась к Темплу. Их взгляды встретились, и он сразу узнал этот отсутствующий взгляд.

— Что такой красавчик тут делает?

Преследует призраков. Как последний болван.

Проститутка начала ощупывать его, но он отстранил ее руку, когда она полезла за кошельком.

— Не сегодня, милашка, — сказал Темпл.

Она, не стесняясь, прижалась к нему, и он поморщился от ее зловонного дыхания.

— Слушай, давай покувыркаемся. Я еще не встречала мужчину твоих размеров.

— Нет, спасибо. — Он приподнял проститутку и переставил от себя подальше. — У меня уже назначена встреча.

Она ухмыльнулась, продемонстрировав отсутствие двух передних зубов.

— Скажи-ка, красавчик, ты везде такой большой?

Кто-нибудь другой просто проигнорировал бы ее вопрос, но Темпл слишком долго прожил на этих улицах и ничего не имел против шлюх. Иногда только такие женщины и составляли ему компанию, хотя, конечно, не такие ужасные, как эта.

Увы, судьба довела эту женщину до столь плачевного состояния, и Темпл эту истину понимал лучше многих других. Она не заслуживала упреков, потому что делала то, что могла.

Подмигнув ей, Темпл ответил:

— Никто еще не жаловался.

Женщина захихикала.

— Приходи, когда захочешь, красавчик. Не пожалеешь.

Он прикоснулся к полям своей шляпы.

— Всего доброго. Я запомню. — И пошел дальше по Керситор-стрит, отсчитывая номера домов, пока не добрался до нужного.

Дом очень отличался от всех других на этой улице и казался здесь совершенно неуместным; в окнах стояли даже ящики для цветов, в каждом из которых цвели яркие хризантемы. Разглядывая каменные ступени крыльца, Темпл уже не сомневался, что нашел нужное место. И было ясно, что Мара не сбежала.

Но зачем жить здесь, на грязной и вонючей улочке Холборна?

Он взялся за дверной молоток и резко стукнул.

— Гляжу, я не первая в очереди, — раздался женский голос.

Темпл обернулся и увидел наблюдавшую за ним проститутку. Она подошла поближе и вдруг заявила:

— Я тебя знаю. Ты герцог-убийца.

Отвернувшись, Темпл снова посмотрел на дверь. Проклятие! Выходит, даже эта шлюха его знает.

— Хотя мне-то все равно, — продолжала женщина. — Таким, как я, не стоит быть слишком разборчивыми.

Но ее голос все же изменился — теперь в нем была настороженность, но никак не страх. Возможно, эта шлюха считала его своим. В конце концов оба они жили во мраке, разве нет?

Темпл снова ее проигнорировал, но тут она вдруг спросила:

— У тебя есть мальчик для Макинтайр?

Он с удивлением взглянул на женщину:

— Мальчик?..

Она кивнула:

— Ну да. Ты же не первый, знаешь ли. И не последний. Так оно и бывает. У мужчин. В наши дни девушке приходится быть осторожной. В особенности рядом с такими, как ты.

«Очевидно, эта проститутка не знакома с Марой Лоув», — решил Темпл.

Дверь наконец отворилась, и на пороге появилась молоденькая девушка с личиком херувима, на вид — не старше шестнадцати. И она смотрела на Темпла широко распахнутыми глазами.

Он притронулся к шляпе.

— Доброе утро. Я пришел к Маре.

Девушка наморщила лоб.

— Вы имеете в виду — к миссис Макинтайр?

Темпл нахмурился. Что ж, мог бы догадаться, что ее тут не будет. Разумеется, она ему соврала. Разве за всю его жизнь хоть одна женщина сказала ему правду?

— Я не…

Он не успел договорить, потому что в этот самый миг в доме разверзся ад. Откуда-то донеслись вопли, а в следующее мгновение несколько маленьких фигурок пронеслись через прихожую. Следом мчались мальчики постарше, и один из них держал в руке… ножку от стола?

Трое из группки младших, похоже, почуяли опасность и сделали то, что сделал бы в данном случае любой мало-мальски соображающий человек, — рванулись к выходу. Однако они совершили тактическую ошибку, поскольку не учли ни Темпла, ни молоденькой девушки в дверях. В результате вместо того чтобы выскочить на улицу, они застряли, как мухи в паутине, в ее юбках.