– Прямо проходной двор какой-то, – с иронией в голосе произнес я.

– Да! – рявкнул отец, выходя из себя с каждой минутой все больше.

Но тот, кто был за дверью, его тона не испугался. Полотно бесшумно отъехало в сторону.

– О, сестренка, привет! Как рад тебя видеть. Сегодня ты выглядишь уже лучше. Как твое пищеварение? – Николоз круто развернулся и направился обратно к двери.

У меня во рту мгновенно пересохло. Оторвал взгляд от двери и снова посмотрел в бумаги. Алита Церетели. Вот, блядь, где был подвох. Твою! Сука! Мать! Сестренка?!

Я поднял глаза и встретился с надменным взглядом той, кого Николоз назвал сестренкой. С той, которую вчера лишил девственности и жестко оттрахал.

– Привет, Ник. Привет, папа. Здравствуйте, – она холодно поздоровалась со мной. – Извини, пап, не знала, что к тебе приехали гости.

– Алиточка, девочка моя, – по взгляду отца я понял, что он души не чает в своей девочке, – это не просто гости, моя дорогая.

Малютка нырнула в раскрытые отцом объятия, и он сжал ее хрупкие плечи своими медвежьими лапищами.

– Вы не знакомы с Давидом еще, но сей факт мы сейчас исправим дорогая.

– Откуда ей знать-то его, – встрял в разговор Ник, а у малютки брови вверх взлетели, и на губах появилась победная улыбка. В мыслях всплыло: «Ты не знаешь, кто мой отец! Потом ты на коленях стоять будешь…» Эх, малютка, знала бы ты, кто я тебе, так просто в блядский бордель и носа бы не сунула.

– Ну, вообще-то… – открыла она рот, и здесь я дал слабину.

Неожиданно для всех я резко встал со стула и сократил между нами расстояние.

– Ну, здравствуй, сестра, – улыбка растянула мои губы.

Алита

Я знала, что у отца в кабинете сейчас Давид. И пришла намеренно. Хоть мне и было чертовски страшно увидеть его у себя дома, но я должна была показать этому козлу, что вчера он круто ошибся, когда не послушал меня. Когда намеренно лишил меня того, что было так дорого мне.

Я громко постучала в закрытую дверь и, когда услышала недовольное «да» отца, у меня внутри что-то екнуло, а в голове пронеслась мысль: «Зря пришла». Но вместо того, чтобы прислушаться к внутренним ощущениям, я толкнула массивную дверь и сразу наткнулась взглядом на Ника. На душе стало спокойнее.

– О, сестренка, привет! Как рад тебя видеть. Сегодня ты выглядишь уже лучше. Как твое пищеварение? – Николоз преодолел разделяющее нас расстояние в несколько шагов.

– Привет, Ник. Привет, папа. Здравствуйте, – я холодно поздоровалась с визитерами отца. – Извини, пап, не знала, что к тебе приехали гости.

Я мельком оглядела Давида и Артура и заметила, как вытянулись их лица. Эффект неожиданности достигнут. Я довольна. Пусть теперь знает, что вчера наделал.

– Алиточка, девочка моя.

Я ныряю к отцу в объятия.

– Это не просто гости, моя дорогая.

Удивленно приподнимаю бровь. Что это значит? Нехорошее предчувствие заставляет напрячься всем телом.

– Вы не знакомы еще с Давидом, но сей факт, мы сейчас исправим дорогая.

– Откуда ей знать-то его, – встрял в разговор Ник.

– Ну, вообще-то… – я совсем не понимала, что здесь происходит, и почему все так сосредоточенны на представлении мне этого нежеланного для меня гостя.

Я хотела было продолжить, чтобы потребовать объяснений, но Давид порывисто встал с кресла и, приблизившись к нам с отцом почти вплотную, протянул мне руку:

– Ну, здравствуй, сестра, – его губы растянулись в подобие улыбки, а у меня все поплыло перед глазами.

– Что? – я не могла поверить в услышанное.

Это какое-то недоразумение. Этот человек не может быть моим… братом?!

Неожиданно руки отца оставили меня без поддержки, лишь на миг, но я почувствовала себя абсолютно незащищенной. И все изменилось, когда меня к себе притянул он. Я была настолько подавлена и ошарашена новостью, что даже не смогла сопротивляться. А этот мудак как ни в чем не бывало похлопал меня по спине и отпустил обратно.

– Где же ты была все это время… сестра? – делая акцент на последнем слове, задал Давид мне вопрос, глядя прямо в глаза с неприкрытым ничем злорадством.

– О, это долгая история, – отмахнулся от него отец, утягивая меня обратно к себе, – и Алиточка с удовольствием тебе про это расскажет, если ты обещаешь приехать на званый ужин.

– Я не приеду, – холодным металлическим голосом ответил Давид. – Я тебе сказал, что задержусь тут всего на несколько дней для того, чтобы решить вопрос с Николозом.

– Несколько дней? – переспросила я.

Че-е-ерт… вслух. Вот дура! Эмоции вышли из-под контроля.

– Ты что-то сказала? – отец сжал мои плечи сильнее.

– Нет, папуль! Это я так, о своем, – краснея и бледнея одновременно, пробубнила себе под нос и завозилась в руках отца.

– Но я все же настаиваю, Давид, на том, чтобы отметить твой приезд как полагается. Ведь столько лет не виделись.

Я услышала в голосе отца сожаление.

– Артур посмотрит, есть ли в нашем расписании время.

– У тебя Артур перенял роль секретарши? – вдруг выдал отец странную шутку.

Я скосила взгляд в сторону Давида и тут же отвернулась. Он пожирал меня своими черными глазищами, проникая в самую душу. Сволочь. Закусив губу, я поморщилась от томящегося желания внизу живота. Как он так может? Как заставляет меня реагировать на него? Вместо того, чтобы разозлиться на него, начать сию же секунду презирать, я думала совершенно о другом. Удивление. Шок. Ярость саму на себя от того, что так реагирует мое тело на этого… этого мудака – эти эмоции затмили все иные чувства. Моя гордость и самолюбие были попраны, и я еле сдерживалась, чтобы не сбежать.

– Алита, с тобой все хорошо? – неожиданный вопрос отца вывел меня из ступора.

– Я думала до этого момента, что да, – промямлила, еле шевеля языком, стараясь не смотреть в сторону Давида. – Мне лучше уйти.

Слезы отчаяния подкатили к горлу, и я, закрыв рот рукой, выбежала из кабинета, не оглядываясь.

Боже мой!

Осознание, будто удавка, стянуло горло, перекрыло кислород. Вбежав в комнату, я закрылась на замок, и тут же у меня подкосились ноги. Я рухнула на пол, больше не сделав ни шагу. Что же я натворила? Почему не сбежала? Почему повелась на угрозы незнакомого мне мужика?

Слезы, не высыхая, текли по щекам горячими дорожками, прожигая кожу.

Если об этом кто-то узнает…

В груди сердце сделало кульбит. Твою мать, а об этом знают уже как минимум три человека. И эта история обязательно вскроется, это только дело времени. Отец мне этого не простит. Да я не уверена, что смогу сама это простить себе…