— А могу и не звать, — было преждевременно называть его молодым. Рубашка, камзол и бриджи возницы выглядели старыми и рваными, а на блестящие соломенные волосы, заправленные за уши, был водружен колпак. Юноша был лишь на палец выше неё, хотя изо всех сил вытягивал шею, чтобы выглядеть внушительнее.

— Ты та старая болтушка, что собралась в Новую Рощу? Запрыгивай!

Ну это уж слишком!

— Ты собираешься везти нас на этом?

Развалюха совершенно не защищала от непогоды, к тому же её единственное сидение оказалось дощатой скамейки, не имевшей даже спинки. Она была загружена двумя бочками, стоящими друг за другом, и несколькими бесформенными свертками ткани. Все это жутко воняло. Даже в этом грязном дворе запашок был еще тот.

Мальчик пожал плечами.

— Неплохая телега, мамзель. Но если хотите, можете бежать сбоку.

Ах вот оно что! Теперь Изумруд все поняла. Если не помогает тюрьма — используй раскаленное железо. Не сумев подчинить себе жертву, унизив её, Верховная Мать решила найти новый способ пройтись по её самолюбию. Люди земли и времени редко показывали свой характер. Они предпочитали держать злость в себе, пока не наставал удобный шанс для мести. Но подай сюда эту старую перечницу, и Изумруд не стала бы себя ограничивать. Горсть вонючей грязи в лицо — неплохая идея! Но Верховной Матери здесь не было, а потому единственной целью для гнева женщины стал этот наглый сопляк. Изумруд предположила, что тот был замешан в коварном плане, хотя мальчишка, кажется, вовсе не смеялся над ней. Во всяком случае, пока. Но глаза парня недобро блестели, к тому же доведись им померится силами и он, вероятно, превзойдет её. Благоразумие возобладало. Изумруд сдержала свой нрав.

— Что за ужасающая вонь?

— Чеснок. Вы должны это знать!

Она узнала. Но это казалось просто нелепым. В этих бочках чеснока хватило бы на то, чтобы сдобрить чесноком всю еду в Шивиале. Кому понадобилось бы перевозить столько чеснока? Эта вонь будет самой страшной пыткой.

Мальчик положил руку на колесо и перепрыгнул на телегу, торжествующе ухмыльнувшись ей со скамейки.

— Идешь или нет?

Женщина постаралась подавить свой гнев, мысля рационально. Он думал, что она разделит с ним узкую скамью. Большинство конюхов имело очень слабое представление о ванне, но вонь чеснока должна была обеспечить ей некоторую защиту. Хотя все будет зависеть от ветра. Мальчишка может и таскает на себе мух и вшей, но после трех ночей в дешевых гостиницах Тутона она, вероятно, сама ничуть не лучше. Во всяком случае, он не чешется слишком открыто.

Откажись, и он уедет, а она окажется в ловушке. Сестринство заплатило свой долг и дало ей повозку. Но кто обещал укрытие от непогоды или удобное сиденье? Она рисковала остаться в Тутоне без денег, друзей и места для ночлега. Кроме того, ей даже нечего будет есть. Поэтому ей придется выбирать между этим наглым щенком и Верховной Матерью. Между вонючей повозкой и капитуляцией. Хотя она не была уверена, что варианты все еще оставались. Может быть, её наказывают просто назло. Разъяренная, женщина зашагала к повозке, закидывая в кузов крошечный узелок с вещами. После этого, она плюхнулась рядом с возничим.

Мальчишка невинно улыбнулся.

— Добро пожаловать!

— Как тебя зовут?

— Друзья называют меня Варт.

— Хм. Ну а как зовут тебя враги?

— Сир!

Он расплылся в широченной ухмылке, показывая ей, что он думал обо всем этом разговоре. Изумруд должна была признать, что он ответил неплохо.

— Я буду звать тебя сир Варт. Пока не определю, кем тебе прихожусь.

— Нет! Прошу, зовите меня просто Варт, госпожа.

Почему её легкая шутка так напугала его?

***

Варт проехал через Тутон, привстав на козлах, чтобы видеть через голову коня. Он не разговаривал, двигаясь по узким, переполненным улицам. Иногда проход был совсем близко, но, судя по стиснутым зубам и проступившему на лице возницы поту, тот не успел набраться достаточно опыта в езде через город. Откуда у него вообще хоть какой-то опыт? Небось, мама первый раз выпустила его куда-то одного. Однако, после того, как лошадь проехала городские ворота, он уселся и засвистел. Когда свист надоедал ему, он начинал болтать о злаках, стадах, отличной погодке и плохих новостях о нападениях на побережье.

Дороги в Шивиале зачастую были разбитыми трактами, а иногда и того хуже. Дорога из Тутона относилась как раз к последнему. Вагончик подпрыгивал на колдобинах, и Изумруд была убеждена, что прибудет в Новую Рощу вся в синяках. С такой скоростью, они едва ли поспеют туда раньше, чем завтра, однако женщина не то, чтобы очень спешила встретиться лицом к лицу с матерью и признать свое поражение. Насвистывание Варта было мелодичным и не лишенным приятности. Всадники, и даже экипажи, звеня проносились мимо. Вокруг раскинулись пышные поля, уже начинавшие золотиться.

— Куда ты меня везешь? — спросила она сердито. — Мы должны ехать на юг.

— А мы разве не едем?

Стоило раньше обратить внимание. В ответ на издевку, мелькнувшую в его глазах, женщина недовольно осклабилась.

Мальчишка рассмеялся.

— Мы вернемся в Новую Рощу, обещаю. Просто сиди и наслаждайся пейзажем. Я зову его Саксон. Это не его настоящее имя, но он напоминает мне одного моего друга.

Юноша хлестнул кнутом коня, чей огромный круп заслонял все впереди.

Как же наивна она была, в своей упрямой ярости доверив себя мальчишке, о котором ровным счетом ничего не знала. Дороги были так опасны, что дилижансы ходили с охраной. Сам Варт едва ли представлял большую угрозу. Но здесь у него могли найтись куда более опасные друзья. Кроме того, как далеко готовы зайти Белые Сестры, чтобы заставить бывшую сестру Изумруд замолчать? Разумеется, они не станут нанимать кого-нибудь, чтобы перерезать ей глотку и кинуть тело в канаву... или станут?

***

Они добрались до платного моста. Некоторое время Варт общался со сборщиком налогов — больше о погоде, да об урожаях. Было еще что-то о новом покушении на жизнь короля. Когда мальчишка, наконец, заплатил установленный пени, он спросил:

— Это дорога на Валглориос?

— Да, парень. Доезжай до Трех Дорог, а потом сверни на юг.

— Не на север?

— Не. На север — это в Вархейм. Валглориос — это на юг, за Кьюсбери.

Варт поблагодарил мужчину и звякнул поводьями, чтобы заставить Саксона двигаться дальше.

— Как давно ты этим занимаешься? — сладко поинтересовалась Изумруд.

— С тринадцати