Мобильник замолчал.

Кто такая эта Лолли? Почему Линч ни слова о ней не сказал?

Ответ пришел, как по заказу. Тед почувствовал, как телефон в руке завибрировал. Это была эсэмэска от Лолли:

Мы?

Тед выронил мобильник, как будто его ударило током. Телефон упал на грудь Уэнделла.

– Кто такая Лолли? Думай. Думай. Думай.

И тут он понял, или ему показалось, что понял. Уф, какое облегчение.

Уэнделл собирался устроить интимную вечеринку, и гостьи должны были явиться с минуты на минуту. Недолго думая, Тед поднял телефон и ответил на сообщение:

Пришла новая эсэмэска:

Зайчик…

Выходит, у Уэнделла таки была подружка. Вряд ли эту деталь Линч мог посчитать не стоящей упоминания.

Кровавое пятно на ковре расплылось красным нимбом вокруг головы Уэнделла.

– Черт!

Лолли написала, что будет через две минуты.

Лолли Холли

Тед сунул мобильник Уэнделла к себе в карман и браунинг туда же. Как ни крути, надо поторопиться. Спрятать тело, чтобы выиграть время до того, как женщина сообщит в полицию, и сматываться чем скорее, тем лучше. Если это удастся, для него лично мало что изменится. Но злило то, что ему не сообщили заранее о подружке, хотя, возможно, именно по этой причине Линч о ней и умолчал. Надо было прежде всего иметь в виду, что это сам Уэнделл хотел умереть, как и Тед. Однако Уэнделл без сомнения подумал о потрясении, которое ждет его близких, как и Тед взвесил то, как его исчезновение отразится на…

Лолли Холли

Хватит! Надо сосредоточиться на том, как избавиться от тела. В доме его прятать или снаружи? Трудная задача, если учесть, что он не знал, сколько у него времени. Он оглянулся, будто ища ответа в воздухе. И вдруг замер, как будто спиной почувствовал дуло пистолета, хотя, разумеется, в доме, кроме него, никого не было.

Он наконец понял, что было не так. Он упустил деталь, которая противоречила информации, полученной им о человеке, который сейчас валялся мертвый у его ног. На камине в другом конце огромного зала стояли фотографии. Он со всех ног бросился туда, огибая стулья и прыгая по ступеням всяких помостов, которых тут было полно. Не добежав метра четыре, он остановился. Видеть все подробности ему не хотелось. Уэнделл с женщиной сидят обнявшись в лодке, Уэнделл верхом на лошади (Тед ощупал подкову в кармане). На других… две девочки, примерно ровесницы его собственным дочерям. Теду стало дурно, он ухватился за ближайшую колонну. Все вокруг стремительно завертелось.

Мы подъезжаем.

У Уэнделла были дочери? Линч – обманщик!

Тут послышался шум машины. Секунд десять Тед переводил взгляд с фотографий на тело Уэнделла, потом на входную дверь и снова на фотографии. Все еще не в силах двинуться и осознать, что с ним происходит. Потом вернулся к двери и, чуть приоткрыв ее, в щелочку глянул наружу. Семейный пикап медленно полз по грунтовой дорожке, ведущей к дому, пока не остановился позади «ламборгини». Все происходило слишком быстро. Ну, шевелись же! Но Тед не двинулся с места. Три дверцы пикапа раскрылись одновременно. Лолли появилась со стороны водителя. Из задних дверей вышли две малышки, одетые в платья в цветочек с розовыми рюкзаками за спиной. Они бежали к двери со всех ног. Папа! Мы приехали!

Тед протер глаза. Его рассудок, похоже, сыграл с ним злую шутку.

Когда Тед задумал лишить себя жизни – план, надо сказать, сложился в его уме с пугающей быстротой, – он понял, что надо найти кого-нибудь, кому более или менее доверяешь, чтобы с его помощью привести дела в порядок. Кого-нибудь, кто не принадлежал бы к кругу близких. Имя Артура Робишо почти сразу всплыло в памяти. Они не виделись целую вечность, и, хотя три года проучились в старших классах одной и той же школы, практически совсем не общались. Как раз то, что нужно. К тому же Тед знал, что адвокатская контора Робишо – одна из лучших в городе. Зайдя к нему, Тед понял, что их объединяло нечто более существенное, чем договор о конфиденциальности между адвокатом и клиентом. Возможно, речь шла о чем-то въевшемся в подсознание таких, как Робишо, ничем в школе не отличившихся, игнорируемых популярными одноклассниками, получавших, как милостыню, место в крошечных группках из двух-трех человек, а то и прозябавших в одиночестве и убедивших себя, что так и придется влачить жалкое существование, терпеливо снося насмешки и отчуждение. И не важно, что со временем все переменилось, что удалось сделать карьеру и ценой упорных усилий в тренажерном зале хоть отчасти согнать жирок… Ничто не могло отменить наиважнейшего факта: неудачники типа Робишо, словно подчиняясь невидимому механизму, склоняли голову перед Тедами Маккеями этого мира. И механизм этот, заключавшийся в жажде того, чтобы с тобой считались, в желании быть одним из, дремал до поры, как затаившийся вирус, чтобы проснуться и заставить пресмыкаться, как когда-то в школьном дворе, ради секунды внимания.

Тед снова отправился к Робишо после инцидента в доме Уэнделла.

В дверях его встретил сам хозяин в стильном поло и с бокалом мартини в руке.

– Тед, так ты пришел!

За спиной адвоката в глубине гостиной несколько человек обернулись, чтобы взглянуть на вновь прибывшего. Кто-то из гостей стоял у барной стойки, другие сидели в креслах. В основном – семейные пары. У Теда напрочь вылетело из головы, что у Робишо день рождения, а ведь в последние недели тот не раз об этом напоминал. Но стоило ли думать о мероприятии, которое состоится после твоей смерти?

– Мне надо поговорить с тобой, Артур. Наедине. Это важно.

Объяснять, что он здесь не ради праздника, не пришлось. Лицо его было более чем красноречиво.

– Ну конечно, проходи.

Тед на секунду замешкался. Гости уже поняли, что причина его появления иная, чем у них, и теперь молча ждали хоть намека на то, что его привело в дом адвоката. Богато одетые, каждый с бокалом вина в руке, они, казалось, сошли с плаката, рекламирующего алкогольные напитки, и аж исходили снобизмом. Теду стало мерзко. Присмотревшись повнимательнее, он с удивлением обнаружил множество одноклассников из той самой старшей школы. Боже мой, прямо тебе встреча выпускников.

Он вошел, натянуто улыбаясь. Робишо следовал за ним, не в силах скрыть распиравшей его гордости. В этот день ему стукнуло тридцать восемь, он был ровесником Теда, но голова его уже несколько лет как рассталась с остатками волос. Он был весьма упитан, слишком маленький подбородок маскировал бородкой, объединенной с усами, напоминающей по форме амбарный замок, а по фактуре – кучу ржавых железных опилок. На носу его уже не было тех очков, со стеклами, будто сделанными из донышек бутылок, как в школьные годы, но и без них казалось, что он опять превратился в подростка, взирающего на Теда с прежним обожанием и восхищением: сам Тед Маккей снизошел до него в день рождения!