Говорили в основном женщины, причем разговор выглядел очень личным: при появлении незнакомца они вдруг ненадолго замолчали. Мужчины, чье участие в беседе ограничивалось кивками, подняли глаза и опять же кивнули, приветствуя Теда, который стоял, не пытаясь занять ни один из свободных стульев. Именно в этот момент за густой бородой Тед, похоже, разглядел в одном из мужчин очередного однокашника. Его голубые глаза подтвердили догадку окончательно, и не только потому, что Тед их смутно помнил, но в первую очередь по мимолетной искре подобострастия, похожей на ту, что он заметил совсем недавно в глазах Робишо. Боже, да был ли хоть один в этой гостиной, кто не учился бы с Тедом в одной школе! Он ощутил укол зависти к этой компании ущербных, до сих пор проводивших вечера вместе, тогда как он сам с друзьями не встречался уже много лет.

– Он вышел сухим из воды, потому что пол был теплый, – сказала одна из женщин. Это была супруга бородача с голубыми глазами. Фраза мгновенно привлекла внимание Теда, он глотнул пива и сделал шаг вперед, чтобы оказаться поближе к говорящим.

– При чем тут пол? – удивилась вторая.

– Объясни ей, Бобби.

Бобби Пендергаст! Воспоминание прилетело внезапно, словно стрела, пущенная из прошлого. Тед узнал бородача. Этот парень был чем-то вроде вундеркинда, у него на все находился ответ. В пятом классе, помнится, его перевели в специальную школу для одаренных.

– Ты Пендергаст, – сказал Тед, больше из гордости, что вспомнил фамилию, чем по другим причинам.

Все четверо обернулись к нему в испуге. Бобби молча кивнул. Когда это ты стал таким безответным, а, Бобби? Тед решил занять единственный свободный стул у столика. Гул голосов остальных гостей смягчал неловкость молчания.

– Тед Маккей, – представился он, протягивая руку.

Бобби принялся знакомить его со всеми по очереди.

– Это Ланселот Файерстар.

Тед был уверен, что слышит это имя впервые: такое и с одного раза не забудешь. Он пожал веснушчатую руку тощего рыжего Ланселота. Потом пожал руки и дамам.

– Это Тереза и Трейси.

Рука Трейси была мягкая, как губка, и по какой-то причине – по какой, можно было догадаться и без Бобби Пендергаста – мысли Теда мгновенно перенеслись к бездыханному телу Уэнделла. Убрали его уже из гостиной, или оно так и лежит на ковре?

– Мы с Тедом вместе учились в школе, – сказал Бобби.

Тед не хотел, чтобы разговор уходил в сторону.

– Вы только что… говорили о том полицейском расследовании… Не подумайте, что я специально подслушивал, но…

Трейси наморщила лоб, но через секунду вспомнила:

– Ах да! Парня оправдали, и теперь родственники жертвы выдвигают гипотезу о том, как это могло случиться. Хотя для апелляции уже поздно. Не могу поверить, что ты, Тереза, об этом ничего не слышала.

– Я не смотрю телевизор.

– Ты вообще никогда ничего не знаешь. В общем, он как-то выкрутился. Латин вроде бы.

Слово «латин» женщина произнесла с презрением. Вспомнив, что рядом за столом сидит человек, с которым она едва знакома, смутилась, но не слишком. Теду важно было услышать продолжение, так что он, состроив подходящую случаю гримасу, одобрительно кивнул, как будто он сам и все присутствующие не были потомками кучки иммигрантов – охотников за удачей.

– Как же ему удалось их обмануть? – спросила Тереза.

У Теда засосало под ложечкой. Линч говорил ему, что дополнительные обстоятельства выяснились благодаря расследованию, проведенному организацией, на которую он работал. Если тут он солгал, то и все остальное могло оказаться ложью. Тед боялся услышать ответ.

– Я же тебе сказала: дело в температуре пола, – сказала Трейси, будто открывая страшную тайну. – Этажом ниже – прачечная.

У Теда сердце упало.

– Ничего не понимаю, – сказала Тереза.

Ее муж покачал головой и поднял глаза к небу так, будто тот факт, что его жена ничего не понимает, его нимало не удивил.

– Нечего гримасничать, – бросила Тереза, даже не взглянув на него. Ланселот поднял руки: мол, сдаюсь.

– Ориентировочное время смерти определили по температуре тела, – авторитетным тоном вставил Бобби.

– У парня оказалось идеальное алиби, – перебила Трейси. – В тот час, когда, как сказали эксперты, бедняжку убили, он сидел в каком-то баре, и куча свидетелей готова была это подтвердить. Вот его и выпустили.

Тед следил за разговором будто из параллельной вселенной. Худшие его опасения только что подтвердились. Сколько еще лжи нагородил Линч? Тед все мучился этим вопросом, пока Бобби Пендергаст излагал оставшуюся часть истории.

– По мнению родственников девушки, которые наняли эксперта, чтобы пролить свет на произошедшее, пол в квартире сильно нагревался, так как под ним проходила вентиляционная труба из прачечной. И это привело к тому, что температура тела понижалась медленнее, чем бывает обычно, что вызвало ошибку судебных медиков при определении ВНС.

– Бобби, опять умные слова.

– Извини, дорогая, при определении времени наступления смерти.

– Кто-нибудь из вас помнит, как его зовут? – спросил Тед.

Пендергасты переглянулись.

– Рамирес, – без колебаний ответила Трейси.

– Нет, не Рамирес, – возразил Боб. – И никакой он не латиноамериканец. Ты путаешь с другой заметкой, дорогая. Его зовут Блейн. Эдвард Блейн.

– Ты ошибаешься.

– Не думаю.

– Он Рамирес, Бобби, я тебе докажу, когда вернемся домой. Зачем спорить, когда я права!

Бобби опустил глаза и молча кивнул.

Эдвард Блейн.

Чего ради Линч приписал себе расследование, о котором можно было прочесть в газетах? Или он и его сотрудники как раз и поставили в известность семью? Ерунда какая-то. Тед был сыт по горло неуклюжими объяснениями, которые сам приводил в оправдание того, что случилось за последние сутки. Истина была куда проще: Линч обманул его.

И кого же тогда ты прикончил?

Тед откинулся на спинку стула и поглядел в окно, которое было от него в нескольких метрах. Что ж Артур-то все не идет?

Происходившее снаружи было гораздо интереснее беседы между Пендергастами и Файерстарами, плавно перетекавшей в грязные сплетни о каких-то новых соседях. Тед решил, что с его стороны было бы неучтиво просто встать и отойти к окну, однако повернулся к нему и стал наблюдать. В большом ухоженном саду Артура стояло несколько турников и бревен для равновесия, пара досок-качелей и карусель с рулем, которая как раз оказалась в центре внимания. За рулем сидел мальчик, имеющий явное сходство с Нормой. Он крутил карусель с бешеной скоростью. Две девочки, вцепившись в свои металлические сиденья, то смеясь, то вопя, умоляли его остановиться. Их голоса, приглушенные оконным стеклом и расстоянием, доносились до Теда будто сквозь туман. Остальные ребятишки, помоложе, обступив со всех сторон карусель, ждали своей очереди, подпрыгивая и вознося хвалу могучему и мудрому рулевому, одним мановением руки разгоняющему аппарат до скорости света. Одна из девочек, находившихся на борту, кричала: «Тимоти, ну останови, ну пожалуйста!» – но судя по тому, как она при этом хохотала, было абсолютно ясно, что именно этого ей хочется меньше всего. Тимоти явно ожидала иная судьба, чем отца, который в его годы был застенчивым трусишкой, боявшимся всех и каждого.