что пора нашей Терри рассказать все, как есть на самом деле, а не как она думает. – Он взял второй стул и, развернув его спинкой вперед, сел на него.

Грег повернулся к другу и твердо сказал:

– Говорить буду я.

– А-а-а, – Алекс закачал указательным пальцем, – сперва я.

– Хороший-плохой, да? – Голос Терри прозвучал почти бесцветно, но зато хоть без скрытых рыданий. О своем будущем она догадывалась – за попытку убийства констеблей положено суровое наказание.

– Умная девочка, – выдохнул Алекс. – Я злой, он – добрый! Слушаем сперва злую версию?

Терри не ответила:

– Кто вы? Вы же не...

– Ну, ну, – подбодрил её Алекс, – говори.

– ...не люди. – еле слышно закончила Терри.

Алекс кивнул на Грега, но тот сам, побелев при этом, твердо сказал:

– Я волк.

– Оборотень, – добавил Алекс.

Терри привычно возразила:

– Всех волков в Альбионе истребили триста лет назад...

Алекс серьезно кивнул:

– Я и говорю – оборотень. Этих не истребили. А я – фейри двора Осени.

Терри открыла рот. Потом закрыла. Грег, осторожно подбирая слова, начал:

– Мы живем в волшебном мире, Терри. Где есть магия, оборотни, фейри, драконы и все, что раньше называлось сказками. И ты часть этого волшебного мира, Терри. Ты его осколок, ищущий место в мире.

– Видимо, – Терри поджала губы, не зная, что и думать, – моя сова гораздо хуже всех почтовых сов мира.

Алекс вопросительно выгнул бровь, а Грег улыбнулся:

– Это все тот же старый добрый Альбион, а не книжный мир.

Терри только кивнула. Алекс то ли похвалил, то ли поиздевался:

– Умная девочка, – звучало все же больше издевкой. Даже Грег возмутился:

– Алекс, прекрати, пожалуйста.

– Я еще даже не начинал, – возмутился тот. – А вот теперь – начинаю. Вот что нам удалось узнать за последние дни... Терри, семья Уильямс раньше, в девятнадцатом веке частенько привлекала к себе внимание, но доказать власти ничего не могли. В двадцатом веке, когда перестали верить в магию, тем более. Многое забылось, многое простилось с истечением времени, так сказать... А вот в последнее время... Твоя семья опять привлекла к себе внимание. Кстати, многие вздохнули с облегчением, узнав, что у твоего отца родились всего две девочки. До вчерашнего дня считалось, что ваш дар передается от отца к сыну.

Терри сжалась на своем стуле – они все знали… Грег перебил напарника:

– Алекс, давай лучше я.

Тот притворно возмутился:

– Я сама деликатность. Я даже дар не назвал.

Терри тихо сказала:

– Наемные убийцы. Я... Догадалась.

– Умная девочка, – вновь повторился Алекс. – Тогда ты понимаешь, что твоя семья оказалась в затруднительном положении: отец уже в возрасте, дед умер, старшая сестра без дара, а ты...

Она подняла на него глаза:

– Только вы ошибаетесь. Меня не учили магии. Мне не рассказывали ничего о магии или... Я с шестнадцати лет не рисовала. И меня не принуждали к этому.

Грег успел первым:

– Есть года силы, Терри. Когда дар просыпается. Раньше смысла нет. Обычно это тринадцать лет. Или круглое число... Тебе вчера исполнилось два раза по тринадцать. В вашем роду, судя по всему, дар просыпается поздно. Вот и...

Пока Грег собирался с мыслями, влез Алекс:

– Есть такое понятие, как инициация. Она бывает добровольной, когда человек осознанно делает выбор, а бывает, как у тебя, принудительной. Когда мага загоняют в тяжелые рамки без выбора. Кстати, запрещенная штука. Вот то, что проделали с тобой – это отвратительно.

Терри попыталась возразить:

– Со мной ничего не... Ба никогда бы не позволила отцу...

– Терри, – мягко начал Грег. – Давай я расскажу, как все выглядело с нашей точки зрения?

Она лишь кивнула.

И снова первым начал Алекс:

– Твой отец – хитрый маг, надо отдать ему должное. Он брал заказы на устранения так, что и не подкопаешься. Я за эти несколько дней ничего так и не нарыл, кроме данных о проданных картинах твоего деда за очень большие, кстати, деньги... Только всегда бывает момент, когда жадность побеждает над благоразумием. Пегги Райли сильно мешала кому-то в Совете директоров “Силы Альбиона” – неуступчивая была женщина. Но когда на кону миллионы – кого интересуют чужие жизни? Нашли твоего отца, и Райли больше не стала мешать. Только вот одно но – Пегги была племянницей нашего шефа. И умирать она явно не собиралась, тем более шагая в окно... Дело поручили нам. Нам удалось найти одну из картин квадриптиха твоего деда. Не подписанный, кстати. Все галереи обыскали, прежде чем вышли на вашу. Зашли, а тут ты – такой одуванчик, торгующий смертью...

Терри сжала зубы и промолчала.

– Алекс! – одернул друга Грег. – Я не верил, Терри, что ты знала, что означают те картины.

Алекс мрачно перебил его:

– Наш волчок всегда видит доброе и хорошее. Я бы согласился с ним, что ты не в доле, но на следующий день кое-кто заставил нас проехать через полгорода за завтраком. А я не люблю, когда меня принуждают.

– Я не... Я не знала... Я просто рисовала... – Терри боялась даже посмотреть на парней.

Грег мягко произнес:

– Алекс, прекрати, мы с тобой уже говорили об этом! Она не специально. Я видел её рисунки.

– А я сказал, что она специально? – Алекс прищурил глаза. – Не говорил. Просто заметил, что не люблю, когда принуждают. И не люблю, когда мой напарник, не особо влюбчивый, кстати, начинает вилять хвостом и увиваться за объектом расследования.

– Я уничтожу те рисунки! – Терри все же нашла в себе силы посмотреть Грегу в глаза. – Я не хотела. Я не знала! Я уничтожу те рисунки, и все станет, как прежде.

Грег улыбнулся, все так же тепло:

– Ты не влияешь на чувства, Терри. Ты можешь подгадать события, но никто бы не заставил меня позвать тебя на свидание, если бы я этого не хотел. Я сам позвал тебя на свидание. Не ты.

– Я...

Алекс закатил глаза:

– Нет повести печальнее на свете... И так... Мой напарник изображает Ромео, больше того, берет мою машину на свидание... И тут, о чудо! Происходит