сказала Роза, погладив меня по волосам, — уверен, что хочешь остальное услышать?

— Давай уж, жги, — махнул я рукой.

— У меня есть версия, кто твой отец.

Моя уверенность резко убавилась.

— Если это Такен, то шутка выйдет не смешной, — нервно усмехнулся я.

— Ну, учитывая всё мне известное, Такен был бы неплохим вариантом, — сказала Роза тоном, от которого у меня внутри всё сжалось.

— А вот сейчас ты меня напугала. Так кто же мой папаша?

— Это лишь предположение… Но Алисия была влюблена в Люция. В детстве называя тебя Эдгар Лукиевич Вологодский. Лукий — это то же самое, что Люций. Одно и то же имя, — уточнила Роза. — Видимо, примеряла себя на роль его жены, а тебя — на роль наследника.

Я уж думал, меня ничего удивить не может.

Как же я ошибался.

* * *

От Розы я ушёл в полном смятении. Хорошо, что в этот момент мне на глаза не попался Люций. А то я и ответов мог потребовать.

Как добрался до своей постели — не помню. Парни дрыхни и пропустили этот момент. Сам я так и не уснул. Отмер, когда лучи солнца стали бить в окно. После миссий всем участникам давался день отдыха, поэтому сегодня никуда идти и бежать не надо было.

Окончательно я в себя пришёл, когда парни уже на завтрак поднялись. Мне не хотелось показывать, в каком раздрае я нахожусь. Пришлось тоже вставать.

Люций — мой отец?

Эта чудовищная во многих смысла мысль не помещалась в голове. Все мои знания об окружающем мире и Вологодских противоречили ей. Алисия — сестра Марии. Гроза и Вологда встречаются уже давно, куда дольше, чем мне лет. Люций безумно любит свою жену. А Мария — безумно любит своего мужа. Я это своими глазами видел и просто не могу представить, чтобы Люций ей по-тихому изменил, да ещё и с сестрой.

С другой стороны — сестры разругались. Не в этом ли причина? До этого я думал, что это потому, что Алисия сбежала с детьми, нарушила ход эксперимента. Но что, если Мария знала о чувствах сестры к мужу?

Ох-ох-ох.

Это были не все факты в этой истории. У Вологодских нет детей. Гроза очень хочет подарить мужу наследника. Настолько, что готова на любые преступления. Да она других детей убивать готова. Перевернуть весь Колодец, найти этот Исток загадочный пару раз. Всё, чтобы родить.

В то время как у Люция есть сын, и это я.

Если бы я находился один, точно бы заржал. Не потому, что смешно. А потому, что нервы раскалились до предела.

Легион? Да плевать. Эта новость куда опаснее, чем какой-то недобитый демон.

В какой-то момент мне очень захотелось прояснить ситуацию и поговорить с самим Люцием. Хорошо, что это быстро прошло. Почему-то я легко представил, что он скорее меня убьет, чем в нем воспылают теплые отцовские чувства. Нет человека — нет проблем. Нет шанса, что Мария узнает о старом «грешке».

Да и чего уж, не нужен мне такой отец, как Люций. Нет-нет-нет. Ни за что.

Как прошёл завтрак — я тоже пропустил. Парни о чем-то общались, кажется, я даже что-то отвечал. Из этого состояния меня вывел Такен. Когда во двор вышли, он как-то незаметно рядом оказался. Сам факт того, что незаметно, лучше всего говорил о моем состоянии.

Раз — и мы взмыли в воздух. Приземлились где-то в лесу неподалеку.

— И вам доброе утро, Мастер, — ответил я. — Чем обязан?

Нет, так-то я понял, что разговор про Вологодских пойдет, но тут включился инстинкт самосохранения, вспомнил, что вчера делал с его дочкой и в каких позах, да как-то страшно стало. Вдруг прямо тут и закопают? Не самый плохой вариант. Не придётся с Люцием разбираться.

— Роза рассказала, — сказала Такен, внимательно меня рассматривая.

Сейчас он был в броне, но без шлема.

— Что рассказала? — не повёлся я на эту провокацию.

— Про Люциуса. Однако, — добавил он зачем-то, показывая эмоции.

— Однако? Вы хотели сказать — ну ни хрена же себе?

— Да, как-то так и хотел сказать, — вяло улыбнулся Такен. — Класию мы не нашли. Следов Легиона тоже. Но это так, к слову. Что думаешь?

— Да я от шока ещё не отошёл. Как-то не верится. Слишком много нестыковок.

— Я тоже так подумал… — вздохнул Такен. — А потом выслушал до конца дочь и задумался.

— М-м-м… — протянул я, приготовившись услышать кое-что неприятное.

— Алисия действительно была неравнодушна к Люцию. Я уже рассказал, как он влиял на женщин. Те вились вокруг него.

— Допустим, — если отбросить эмоции, я был готов поверить, что один конкретный мужчина может понравиться другой конкретной женщине. — Но Люций же безумно любит Грозу. Как это могло случиться?

— Ну… — Такен сделал лицо человека, который собирается рассказывать о чем-то постыдно-забавном, связанным с какими-то пьянками и безумными оргиями. — Ты уже оценил, какой тяжелый характер у Грозы. Люций тоже не подарок, если честно. Они не раз ругались, расходились. И бывало, что в эти периоды… Ну… — замялся Мастер. — Мы всякое делали.

— Мы?

— Да, мы же с Люцией дружили. Пьянки устраивали.

— В борделях с горем справлялись, — покивал я.

— В том числе, — не стал он отрицать. — Поэтому, в теории, пусть я и не знаю наверняка, но Люций на момент твоего зачатия мог переспать с другой женщиной.

— Шлюха из борделя — это не то же самое, что сестра Грозы, — парировал я.

— Спар, — Такен вздохнул уже в третий раз. — Ты в силу юности просто не представляешь, насколько женщины могут быть изобретательны. В момент слабости и особенно алкогольного опьянения затащить мужика в постель не так-то сложно…

— Не хочу. Не хочу это слышать, — затряс я головой как ненормальный. — Какой бред! В жопу Люция! В гробу я такого отца видел!

— Да успокойся ты, — скривился Такен. — Это вопрос пока нерешенный. Но — серьезный. Если Мария узнает…

— То психанет и разнесет крепость, — ответил я резко. — Уж я-то понимаю риски. Меня, если что, убивать будут первым.

— Есть такая вероятность, — согласился Такен.

— Нет, всё равно бред, — я не мог успокоиться. — Почему тогда Люций не в курсе, что у него есть сын?

— По озвученным уже причинам. Не удивлюсь, если Алисия боялась сестру. Ты должен понимать. Там не всё так просто.

Это уж точно. Гроза, помешанная на муже и том, чтобы родить, вдруг узнает, что Люций заделал её сестренке сына. Если уж меня так накрыло с этой новости, то что стало бы с Марией? С ней — не знаю, а вот всем окружающим резко бы стало очень плохо. Смертельно плохо.

— Допустим, — выдохнул я. — Зачем тогда тащить ребенка