Когда Наполеон стал пожизненным консулом, недовольство его противников достигло предела, и в очередной раз встал вопрос о его физическом уничтожении. Это заговор вошел в историю как заговор Жоржа Кадудаля, специально присланного и щедро финансируемого из Англии. В этот-то роялистский заговор самым невероятным образом и оказались замешаны республиканские генералы Моро и Пишегрю.

Историк Поль-Мари-Лоран де л’Ардеш в своей «Истории императора Наполеона» пишет:

«Казалось бы, что общий восторг французов, предметом которого был Бонапарт, и их единодушное согласие на дарование ему пожизненного консульства должны были обезоружить все партии и принудить их к бездействию; но на деле этого не было: главы разных партий не переставали восставать и под рукой действовать против нового порядка вещей. С расторжением Амьенского мира Англия делалась их сильной опорой.

В этом положении дел они тотчас сообразили, что продолжение внутреннего спокойствия во Франции может укоренить жителей западных ее областей в мирном образе жизни, затруднит ход всяких смут и что необходимо напасть на консула, прежде чем власть его успеет укрепиться. Вследствие этого был составлен заговор против правительства и жизни Бонапарта. Заговорщики, возбуждаемые тори, распространились от Темзы до берегов Рейна. Пишегрю вошел в сношения со знаменитым шуаном Кадудалем; сам Моро принял участие в этом деле. “Каким это образом Моро тут вмешался? – воскликнул Наполеон. – Тот человек, которого одного я бы мог еще опасаться, который один мог бы, хоть немного, быть мне помехой, впутался чрезвычайно неосторожно! Право, мне помогает моя звезда!..”

Открыв этот заговор, правительство не замедлило объявить о нем во всеуслышание. Все чины государства явились к Наполеону удостоверить его в том, что готовы употребить все зависящие от них средства для уничтожения и впредь подобных покушений на его особу».

Следует отметить, что этот заговор оказался весьма выгоден набиравшему силу Наполеону, и он не замедлил высказаться в том смысле, что вверенная ему народом пожизненная консульская власть кажется ему теперь недостаточной для обеспечения будущего всего государства и что он помышляет теперь о новом порядке вещей.

* * *

Жорж Кадудаль на самом деле был опасным заговорщиком, одним из вождей шуанов, человеком мужественным и преданным Бурбонам. Он активно боролся против республиканцев в Вандее, установил отношения с роялистами в Англии, в 1799 году пытался поднять восстание в Бретани, но после поражения при Граншане бежал в Лондон. Там он был очень хорошо встречен и назначен генерал-лейтенантом королевской армии.

В 1803 году Жорж Кадудаль был направлен в Париж для организации нападения на первого консула. Однако, как мы уже знаем, заговор был раскрыт, и Жорж Кадудаль в марте 1804 года был арестован и вскоре приговорен к смертной казни.

С генералами Моро и Пишегрю все обстояло совсем не так однозначно.

Знаменитый и очень популярный в армии, Жан-Виктор Моро вообще не имел никакого отношения к заговорщикам. Считается, что Наполеон, видевший в Моро одного из своих главных соперников, обвинил его в участии в заговоре Жоржа Кадудаля намеренно, дабы устранить возможного конкурента. В результате прославленный генерал без всяких на то оснований был арестован и приговорен к тюремному заключению, которое потом заменили изгнанием из страны.

Генерал Пишегрю имел не меньше заслуг перед революцией и был боевым товарищем Моро. Его главной виной оказалось то, что он согласился организовать в Париже встречу Моро с Жоржем Кадудалем. Встреча эта состоялась, генерал Моро решительно отверг предложение Кадудаля, вот, собственно, и все.

В ночь с 27 на 28 февраля 1804 года Пишегрю также был арестован.

По свидетельству личного секретаря Наполеона Бурьенна, Пишегрю отказался подписывать какие-либо бумаги. В своих «Мемуарах» Бурьенн пишет:

«Он сказал, что в этом нет необходимости, что он знает все средства, все махинации полиции и боится, что все уничтожат при помощи химических реактивов, а оставят лишь его подпись, а потом допишут все, что необходимо».

После этого генерал не ответил ни на один из вопросов, решив принять вид человека, настолько погруженного в мысли о своем бедственном положении, чтобы не замечать ничего вокруг себя. Его отправили в тюрьму Тампль, откуда живым ему уже не суждено было выйти.

В тюрьме допросы следовали один за другим, но Пишегрю решительно отказывался что-либо сообщить полиции. Стендаль в книге «Жизнь Наполеона» приводит такой факт:

«Говорят, будто Пишегрю был подвергнут пытке, будто ружейными курками ему сдавливали большие пальцы обеих рук».

Все было бесполезно. Тот же Стендаль констатирует:

«Надо сказать, что расчет посредством пытки добиться важных признаний не оправдывается, когда дело идет о людях такого закала, как Пишегрю».

Тем временем аресты шли один за другим. Тюрьма Тампль вскоре оказалась настолько переполненной, что многих пришлось перераспределить по другим тюрьмам. Допросы велись круглосуточно.

* * *

Рано утром 6 апреля 1804 года случилось непоправимое: генерал Пишегрю был найден в своей камере, удавленный собственным галстуком.

Генерал Савари, дежуривший в тот день у первого консула, узнал об этом из записки офицера жандармерии, командовавшего охраной в тюрьме Тампль. Савари тут же явился к Наполеону и показал ему эту записку. Пробежав глазами записку, Наполеон с презрением воскликнул:

– Прекрасный конец завоевателя Голландии!

Потом он обратился к своему адъютанту:

– У вас есть какие-либо детали случившегося?

– Пока нет, – ответил Савари.

– Хорошо, – сказал Наполеон, – езжайте в Тампль, разузнайте все и быстрее возвращайтесь назад.

Савари незамедлительно прибыл в тюрьму и в сопровождении директора тюрьмы Фоконнье и доктора Супэ вошел в камеру Пишегрю. Смерть генерала оказалась весьма и весьма странной. В протоколе осмотра тела записано следующее:

«У него на шее был галстук из черного шелка, под который была пропущена палка длиной примерно сорок сантиметров и диаметром четыре-пять сантиметров. Эта палка была провернута несколько раз и упиралась в левую щеку, на которой он лежал, что и привело к удушению, достаточному для наступления смерти».

Проще говоря, при помощи палки, вставленной под нашейный галстук и провернутой несколько раз, Пишегрю якобы сам сдавил себе горло так, что задохнулся. Оригинальный способ самоубийства? Но даже если и допустить столь экстравагантный способ сведения счетов с жизнью, то откуда заключенный, у которого обычно отбирается все, что хоть отдаленно напоминает оружие, мог взять в тюремной камере полуметровую палку? Как говорится, все это вопросы, не требующие ответа.