— Ладно, — засмеялась Зола, — так и быть, не стану заставлять вас тащить эту штуковину домой.

— Уф, а то я уж забеспокоилась, — отозвалась Пиона. Она улыбнулась, ведь на самом деле и не думала беспокоиться, и отбросила выбившийся локон за плечо.

Взгляд Золы остановился на чем-то странном — она заметила темное пятно ниже ключицы Пионы; из-под ворота рубашки была видна только его часть.

— Не двигайся, — сказала она, бросаясь вперед.

Пиона, наоборот, метнулась назад, в панике стряхивая воображаемую паутину с груди:

— Что? Что там? Жук? Или паук?

— Я сказала, не двигайся! — Зола схватила Пиону за запястье, взглянула на пятно — и застыла. Уронив руку Пионы, она отшатнулась назад.

— Да что там? Что? — Пиона рванула рубашку вверх, стараясь разглядеть то, чего там не было, и в этот момент Зола увидела у Пионы еще одно пятно на тыльной стороне руки.

Она подняла глаза на Золу, у которой кровь отлила от лица.

— С… сыпь? Из-за автомобиля?..

Зола сглотнула и приблизилась к ней нетвердыми шагами, сдерживая дыхание. Она снова протянула руку к ключице Пионы и потянула ткань рубашки вниз, оголив все пятно целиком. В лунном свете было хорошо видно красное пятнышко, окаймленное бордовым.

Пальцы у нее дрожали. Она отдернула руку, встретив взгляд Пионы.

Пиона закричала.

Вопли Пионы заполнили кладбище старых автомобилей, они просачивались в трещины сломанных машин и устаревших компьютеров. Слуховой интерфейс не мог защитить Золу от пронзительных воспоминаний — она, казалось, продолжала слышать крик, даже когда вопль Пионы затих и та зашлась в беззвучной истерике.

Зола сдерживала дрожь. Она оцепенела, не способная сдвинуться с места, разрываемая противоположными желаниями: одна ее часть жаждала утешить, успокоить Пиону, вторая — убежать прочь.

Как такое было возможно?

Пиона была молодой, здоровой. Она не могла заболеть.

Пиона кричала, снова и снова дотрагиваясь до пятен на коже. А Зола… В дело вступила сеть, как и всегда в те моменты, когда Зола была неспособна думать самостоятельно. Заработал поисковик, включилось соединение — и передало Золе информацию, которую она не хотела знать. Летумозис. Голубая лихорадка. Глобальная эпидемия. Сотни тысяч умерших. Неизвестна причина, неизвестно лекарство.

— Пиона…

Она инстинктивно шагнула вперед, но Пиона резко отступила назад, с силой прижимая ладони к своим мокрым щекам и носу:

— Не подходи ко мне! Ты заразишься! Вы все заразитесь!

Зола отдернула руку. Ей было слышно, как жужжит вентилятор Ико, стоящей в стороне. Голубой луч датчика метался по кладбищу старых автомобилей, не останавливаясь на Пионе. Луч подрагивал, мерцал. Ико была в ужасе.

— Я сказала, отойди! — закричала Пиона, падая на колени и обхватывая живот.

Зола отступила на два шага назад и остановилась, глядя, как Пиона раскачивается взад-вперед в неверном свете датчика Ико.

— Я… я должна вызвать хувер чрезвычайного реагирования, чтобы…

Чтобы они забрали тебя.

Пиона не отвечала. Ее всю трясло. Золе было слышно, как стучат ее зубы в промежутках между воплями.

Зола дрожала. Она ощупывала руки в поисках пятен. Ничего не нашла, но с недоверием смотрела на перчатку на левой руке, не желая снимать ее, не желая проверять.

Она снова сделала шаг назад. Ее обступили тени кладбища старых автомобилей. Чума. Она была здесь. Была в воздухе. Была в кучах мусора. Как скоро проявляются первые симптомы?

Или…

Она подумала о Чан Саче на рынке. Охваченная ужасом толпа, бегущая прочь от ее палатки. Вой сирен.

Внутри что-то резко оборвалось.

Что, если это ее вина? Что, если это она принесла чуму домой с рынка?

Она снова проверила руки, сметая невидимых жучков, которые будто бы ползли по ее коже. Отшатнулась еще дальше. Рыдания Пионы, казалось, заполнили ее голову и не давали дышать.

Красный предупреждающий сигнал на сетчатке сообщил о повышении уровня адреналина в крови. Она сморгнула, красный сигнал исчез; запросила соединение с сетью — и отправила короткое сообщение прежде, чем успела подумать.

Чрезвычайное происшествие. Свалка в районе Тайхан. Летумозис.

Она стиснула зубы, ощущая мучительную сухость в глазах. Пульсирующая головная боль подсказала, что сейчас она должна рыдать, всхлипывая вместе с сестрой.

— За что? — запинающимся голосом спросила Пиона. — Что я сделала?

— Ты ничего не сделала, — сказала Зола. — Это не твоя вина.

Зато вполне может быть, что моя.

— Что мне делать? — спросила Ико так тихо, что ее было едва слышно.

— Я не знаю, — ответила Зола. — Хувер уже в пути.

Пиона вытерла нос о предплечье. Глаза у нее покраснели.

— Вам н-надо идти. Иначе вы тоже ее подцепите.

Зола почувствовала головокружение и осознала, что все это время не дышала в полную силу. Она отступила еще на шаг, прежде чем набрать полные легкие воздуха.

— Может быть, я уже подцепила. Может быть, это моя вина, что ты заразилась. Эта вспышка сегодня на рынке… Я не думаю, что я была достаточно близко, но… Пиона… Прости.

Пиона снова зажмурилась и спрятала лицо. Ее каштановые волосы спутались, пряди в беспорядке спадали на плечи; сейчас они контрастировали с побледневшим лицом. Она еще раз икнула; еще раз всхлипнула.

— Я не хочу идти.

— Я знаю.

Это было все, что она могла сказать. Не бойся? Все будет хорошо? Она не могла лгать — по крайней мере не сейчас, когда ложь была так очевидна.

— Я бы хотела… — Она замолчала. Она услышала сирены раньше, чем Пиона. — Прости.

Пиона вытерла нос рукавом, оставив на нем склизкий след, и продолжила рыдать. Она не отвечала до тех пор, пока вой сирен не достиг ее слуха. Вскинув голову, она вглядывалась в даль, туда, где за кучами мусора был вход на свалку. Круглые глаза. Дрожащие губы. Лицо в красных пятнах.

Сердце у Золы сжалось.

Она ощущала себя абсолютно беспомощной. Если ей суждено было заболеть, она уже заболела.

Она рухнула на колени, обняв Пиону обеими руками. Пояс с инструментами впился ей в бедро, но она это едва заметила — Пиона вцепилась в ее футболку, разрыдавшись с новой силой.

— Прости.

— Что ты собираешься сказать маме и Перл?

Зола закусила губу:

— Я не знаю.

И затем:

— Правду, я думаю.