Она почувствовала вкус желчи во рту. Может быть, это знак. Может быть, нелады с желудком — это симптом болезни. Она посмотрела на руку, которой прижимала Пиону к себе. Все еще никаких пятен.

Пиона оттолкнула ее прочь и отшатнулась назад, в грязь.

— Отойди! Может быть, ты еще не заболела. Но они и тебя заберут. Тебе надо уйти отсюда.

Зола колебалась. Она услышала хруст шагов по алюминию и пластмассе. Она не хотела оставлять Пиону одну, но что, если она действительно еще не заразилась?

Она села на пятки, затем встала на ноги. Желтые огни приближались к ним из полной теней темноты.

Правая рука в перчатке вспотела. Дыхание снова стало поверхностным.

— Пиона…

— Уходи! Уходи отсюда!

Зола отступила назад. Назад. Едва ли имело смысл останавливаться, чтобы поднять свернутый магбелт. Она двигалась к выходу, чувствуя, что человеческие части ее тела находятся в таком же оцепенении, как протезы. Рыдания Пионы неслись ей вслед.

Три белых андроида встретили ее за углом. У них были желтые датчики, на головах красовались красные кресты; между ними, покачиваясь, ехала каталка — они толкали ее с двух сторон.

— Вы — жертва летумозиса? — спросил один из них невыразительным голосом.

Зола спрятала запястье.

— Нет. Моя сестра, Пиона Линь. Она там… идите налево.

Медроиды с каталкой пошли прочь от нее, вниз по тропинке.

Оставшийся медроид спросил:

— Был ли у вас прямой контакт с зараженным в последние двенадцать часов?

Зола открыла рот, колеблясь. Вина и страх скрутили ей внутренности.

Она могла солгать. Сейчас не было никаких доказательств, что она уже заразилась, но, если они заберут ее в карантин, у нее не останется ни малейшего шанса выжить.

Но если она пойдет домой, она может заразить всех. Адри. Перл. Всех этих детей, которые с визгом и смехом носятся в коридоре.

Она едва могла расслышать свой голос:

— Да.

— У вас наблюдаются признаки?

— Н-нет. Я чувствую какую-то странную легкость, но… — она заставила себя замолчать.

Медроид приблизился к ней, его гусеницы скрежетали по грязной земле. Зола отшатнулась от него, но он ничего не сказал, только медленно приближался, пока лодыжки Золы не прижались к гниющему ящику. В одной руке медроид держал ID-сканер, и тут из его туловища появилась третья рука — на месте клешней был шприц.

Зола дрожала, но не сопротивлялась — медроид уже обхватил ее правое запястье и ввел шприц. Она дрожала, глядя, как темная жидкость, почти черная в свете желтого датчика, втягивалась в шприц. Она не боялась игл, но мир начал крениться. Медроид вынул иглу как раз вовремя — в следующий миг она осела на ящик.

— Что вы делаете? — прошептала она.

— Произвожу забор крови для исследования на предмет содержания болезнетворных микроорганизмов летумозиса.

Зола услышала, как внутри андроида запускаются какие-то механизмы; их запуск сопровождался: еле слышными звуковыми сигналами. Датчик андроида потускнел, когда энергия распределилась между несколькими процессами.

Зола задержала дыхание, пока ее панель управления не включилась, заставив легкие сократиться.

— ID, — сказал андроид, протягивая ей сканер. Красноватый свет пробежал по ее запястью, и сканер пискнул. Андроид отдернул сканер и спрятал его в полом туловище.

Она думала, сколько времени займет исследование ее крови, чтобы подтвердить, что она переносчик и это она виновата. Во всем.

Звук гусениц, ползущих по тропинке, приближался. Зола повернула голову — это возвращались два андроида с каталкой, на которой теперь сидела Пиона. Она обхватила колени руками. Взгляд широко распахнутых глаз дико метался по кладбищу старых автомобилей, словно пытаясь отыскать путь к бегству. Как будто она завязла в ночном кошмаре.

Но она не пыталась бежать. Никто никогда, не пытался сопротивляться, когда его забирали в карантин.

Их взгляды встретились. Зола открыла рот, но не смогла издать ни звука. Глазами она пыталась умолять о прощении.

Слабая-слабая улыбка тронула губы Пионы. Она подняла руку и помахала одними пальцами.

Зола помахала в ответ, зная, что на месте Пионы должна была быть она.

Однажды она уже выжила, перехитрив судьбу. Это ее должны были увозить сейчас. Это она должна была умереть. Она. Это все должно было случиться с ней.

Она попыталась сказать Пионе, что пойдет следом за ней. Что та не одна. Но тут андроид подал звуковой сигнал.

— Сканирование завершено. Болезнетворные микроорганизмы летумозиса не обнаружены. Прошедший проверку должен соблюдать дистанцию не менее пятидесяти футов от зараженного.

Зола моргнула. Облегчение и страх перекрутились у нее внутри.

Она не больна. Она не умрет.

Не пойдет с Пионой.

— Мы будем сообщать вам о последующих стадиях заболевания Пионы Линь. Благодарим за сотрудничество.

Зола обхватила себя руками, глядя, как Пиона по-младенчески свернулась на каталке, когда ее увозили прочь.

Зола крадучись шла сквозь пряную ночь; звук шагов по бетону отдавался, как будто обе ее подошвы были из стали. Для Золы пустынная ночь была соткана из звуков: вот гусеницы Ико, похрустывая, ползут по песку; потрескивает над ними масляная лампа уличного фонаря; слышится непрерывный гул сверхпроводника под улицей. Болт в лодыжке Золы звякает при каждом шаге. И все это меркнет и блекнет по сравнению с картинкой, которая крутится в голове.

Иногда ее интерфейс проделывал такие штуки — записывал моменты, когда эмоции были особенно сильны, и воспроизводил их снова и снова. Как дежавю — или как бывало, когда разговор окончен, но последнее слово еще долго висит в воздухе после того, как наступила тишина. Обычно ей удавалось остановить эту закольцованную память прежде, чем это сведет ее с ума, но сегодня вечером у нее просто не было на это сил.

Черная точка на коже Пионы. Ее крик. Шприц медроида — игла воткнута в локоть Золы, вверх по шприцу поднимается ее кровь. Пиона, маленькая и дрожащая, на каталке. Уже умирающая.

Она остановилась, прижав руки к животу, когда к горлу подкатила тошнота. Ико, ехавшая на несколько шагов впереди, остановилась, посветив на искаженное лицо Золы:

— Ты в порядке?

Свет пробежал вдоль всего тела Золы — и она была уверена, что Ико искала похожие на синяки пятна, хотя медроид и сказал, что она не заразилась.

Вместо ответа Зола стянула перчатки и сунула их в задний карман. Слабость проходила; она прислонилась плечом к уличному фонарю и сделала глоток влажного воздуха. Они почти пришли. Здание башни Феникса — на следующем углу; только верхняя его часть была видна в слабом свете месяца, остальная скрыта в тени. Окна черны за исключением нескольких, в которых горит свет, да еще тех, которые отражают голубоватый свет нетскринов. Зола посчитала этажи, отыскивая окна кухни и спальни Адри.