Минут пять ничего больше не происходило, только старикан с трубкой в зубах что-то бубнил, да скрипели ручки моих сокурсников, лихорадочно пытающихся ничего не упустить.

Точнее, снаружи ничего больше не происходило, а вот внутри…

От одного только осознания, что я позволяю ему… смотреть прямо туда, что между мной и его взглядом – лишь тонкая полоска черных кружев, внутри меня постепенно разгоралось пламя, что просто так его будет уже не потушить…

А тот, кто зажег его, даже не спросив моего разрешения, умело и изысканно подливал в этот огонь масла.

Боже, как он смотрел на меня!

Из-под полуприкрытых век, его тяжелый, потемневший взгляд обследовал каждый открывшийся ему сантиметр, каждую клеточку моего тела, вгрызался в него и выворачивал наизнанку… Оплетал меня точно паутиной, гипнотизировал и заставлял каменеть, будто я бабочка в янтаре, застывшая в томительном ожидании… а в следующую секунду, внезапно разгоревшись, этот взгляд уже подстегивал меня к действию, вынуждая ерзать на месте и кусать в нетерпении губы.

Я физически чувствовала его горячее дыхание на своей коже, его руки на бедрах… ощущала чужой, жесткий язык на уже давно твердых сосках… Знала, что он хочет сделать со мной, как не терпится ему сорвать с меня эту несносную полоску кружев, ворваться пальцами в мокрое тепло между складочек… разложить меня прямо на вот этом стуле и заменить пальцы…

Дернувшись, моя левая рука сама по себе поползла вниз – туда, где все уже пылало и ныло, требуя ласки.

Господи, что я делаю?!

Опомнившись, я остановилась, сжав край юбки так, что костяшки побелели… но между ног тут же заныло, требуя ласки. Пришлось укусить себя изнутри за щеку и сжать колени, чтобы хоть как-то успокоиться.

Призывно засветился на столе мобильник. Я глянула вниз… и зажмурилась – до того опьяняющим было следующее сообщение.

«Не останавливайся», – приказали мне. – «Я хочу видеть эту руку у тебя между ног».

Я не сразу поняла, что он имеет в виду. А когда поняла, захлебнулась целым фонтаном эмоций – от будоражащей злости до острого, почти лихорадочного возбуждения. Глаза мои расширились, а сердце забилось так неистово, что, казалось, его сейчас услышит не только моя соседка, но и все остальные…

«Продолжай», - приказал он мне. Не эсэмэской. Губами.

Что продолжать? – так же, губами, спросила я и сделала страшные глаза. Он поднял бровь и еле заметно повел подбородком, указывая на то место, в районе которого я должна была «продолжать».

Что ж. Это был совершенно новый уровень, к которому я была не готова. Как бы мне сейчас не угрожали, как бы мне самой не хотелось, я не стану трогать себя в переполненной студентами аудитории.

Не давая себе времени передумать, стараясь не смотреть на него, я быстро сложила учебные причиндалы в сумку и, под удивленные взгляды соседей, молча покинула лекторий.

Пропади оно все пропадом. Пусть выгоняет, пусть позорит меня перед сокурсниками – на публичной мастурбации я ставлю точку.

Уже в холле написала Юльке сообщение, что срочно вызвали на работу и, все еще стараясь ни о чем не думать, пошла заседать в кафетерий – дожидаться конца пары.

Там, за чашкой горячего кофе в прикуску с яблоком, я постепенно пришла в себя.

И? Что теперь делать?

«Теперь ты будешь делать то, что я скажу, как скажу и когда скажу…» – молотом прогрохотали в голове его слова. – «Иначе твоей учебе конец».

Ну вот, ясно что делать… Готовиться ехать в родные пенаты, не иначе.

Я тоскливо вздохнула и еще раз отругала в душе Грачёву, из-за которой, собственно вся эта каша и заварилась. Да и Юлька тоже хороша… Придумала, понимаешь, приключение на мою задницу.

Кофе подошло к концу намного быстрее, чем лекция, и, не зная, чем еще заняться, я решила пойти в библиотеку – на сегодня, кроме английского, занятий у меня больше не было – да и тот начинался в два часа дня.

С похвальным энтузиазмом – учитывая то, что со дня на день моей учебе должен был наступить позорный конец – я распечатала и принялась штудировать статью из библиографии к предстоящему уроку.

Ну как штудировать? Английский у меня все еще был на уровне, как говорят, средней школы, и очень скоро мне пришлось пойти в другой отдел и взять словарь.

– О… ты смотри-ка, легка на помине! Как там тебя… Катя Семёнова, да? – надменный женский голос окликнул меня со стороны учебных столов.

Я обернулась и удивленно подняла брови – это я-то легка на помине? Только-только Грачёву недобрым словом поминала, а вот и она сама – здрассте.

Бросив на стул явно дорогую куртку с меховой оторочкой, Рита сидела вполоборота ко мне, разложив перед собой какой-то альбом с фотографиями.

Неуверенно помявшись, я подошла. Чего ей от меня нужно?

– Нравится? – Грачёва с самодовольным видом повернула ко мне альбом, и я увидела, что это не просто фотографии – это ее фотографии.

Глянцевые, шикарные черно-белые и цветные фотки, явно отщелканные в профессиональном салоне, во время профессиональной фотосессии. Рита на них была великолепна – попеременно в черном и красном облегающих платьях, она позировала в объятиях старинного дивана, даже не демонстрируя, а как бы намекая на все прелести, спрятанные под тонким, струистым шелком. Ее волосы были красиво уложены пляжной волной, без единого изъяна вечерний макияж был выполнен в подходящих ей фиолетово-розовых тонах.

– Это просто офигенно… – искренне восхитилась я, на мгновение забыв, что из-за ее вранья я попала в такой ужасный переплет. – Ты хочешь послать это в модельные агентства?

Рита презрительно фыркнула.

– Кому они нужны, эти агентства? Для того, чтобы сегодня пробиться в модельном бизнесе, нужно не это…

– А что? – опустившись на стул отвлеченно спросила я, продолжая рассматривать альбом – от фотографий было трудно оторваться.

– В наше время самое главное – это покровитель, шарящий в индустрии, – она многозначительно помолчала. – Сечёшь, о чем я?

Подняв на нее глаза, я кивнула – секу, конечно, не ребенок уже.

– Кстати, чем закончилась твоя история с прогулами? – неожиданно поменяла тему Рита. – Со Знаменским?

Я моргнула, пытаясь прогнать из глаз смущение.

– Да ничем особо. Все, как и было…

– Праавда? – подозрительно прищурившись, протянула Рита. – А стипендия что же?

– Стипендия? – стараясь не отводить взгляд, я вздохнула. – Академическая так и не зашла… Прозябаю вот на социальную…

– Это на полторы тыщи-то? – она поморщилась. – И как оно?

Я решила, что хватит с меня допросов, и встала.