– Совершенно верно, Екатерина Андреевна. – Он отделился от толпы, удерживая в руках папку, на которой лежал лист протокола. – Посмотрите внимательно на трех человек, которые стоят перед вами, и скажите, кого из них вы видели раньше. Конечно, имеется в виду, кто напал на вас.

Екатерина смотрела на троицу у стены. Все смотрели на Екатерину.

Дубровская видела Серебровскую впервые и не могла не отметить про себя, как странно смотрится эта грустная немолодая женщина в паре с высоким красавцем мужем. Должно быть, супруги были ровесниками (год-два в ту или иную сторону). Но если Аркадий определенно переживал расцвет своей мужской формы, то Екатерина уже прошла его и вступила в пору увядания. У нее не было ярко выраженных морщин, да и волосы совсем не серебрились сединой. Но в походке, унылой, утомленной позе, а особенно в глазах не было даже искорки живости. Со стороны казалось, что она уже прожила жизнь, все видела на своем веку и от всего устала. Одета она была соответствующе заведению: фланелевый халат, тапочки и теплые шерстяные носки. В больнице было прохладно. Ее муж на этом фоне казался настоящим щеголем. Штиблеты, начищенные до блеска, без капли весенней грязи, белоснежная рубашка в тонкую розовую полоску с запонками в виде бутонов. На нем были серые брюки превосходного качества и джемпер, который хотелось потрогать. Всего этого, на взгляд Лизы, было слишком, чтобы считать Аркадия Серебровского человеком деловым. По виду он мог принадлежать только тусовке. Но так могло показаться лишь тому, кто не знал, что Аркадий Александрович – опытный финансист, кандидат наук. Он возглавлял в банке кредитный отдел, а в свободное от работы время читал лекции. Студентки находили его весьма привлекательным, сотрудницы банка его обожали. Не в пример некоторым представителям своей профессии, он не был нудным педантом, живущим только миром цифр и процентов, он был обходителен с женщинами, учтив с начальством, остроумен с друзьями…

Серебровский приобнял жену за плечи.

– Катюша, ты кого-нибудь узнаешь? – Голос у него был приглушенным и мягким, хотя ноздри, как заметила Лиза, трепетали от гнева. Сам он, без сомнения, узнал человека, которого задержал в парке.

Екатерина, отчаянно цепляясь за мужа, переводила взгляд с одного лица на другое. Мужчины старались не смотреть ей в глаза. Подозреваемый вел себя невозмутимо. Он даже слегка покачивался на месте, стараясь показать, что ему все равно.

– Ну же, Катюша! – нетерпеливо подбодрил Аркадий. – В чем проблема?

У Серебровской сделалось страдальческим лицо.

– Я просто боюсь ошибиться. Не хочу, чтобы у кого-нибудь были из-за меня неприятности.

– Ты не можешь ошибиться, дорогая. Ты ведь рассмотрела его лицо?

– Да, но я наблюдала грабителя в темное время суток. Ты же знаешь, в парке не очень хорошее освещение. Кроме того, я была в шоковом состоянии… Ты можешь меня понять? Это было ужасно.

– Я все понимаю, – заверил ее супруг. – В любом случае ты можешь сказать, что никого не узнала.

– Я не сказала, что никого не узнала. Я просто боюсь ошибиться.

В каком-нибудь другом случае Елизавета Дубровская обязательно указала бы следователю на недопустимость участия мужа в следственном действии. Аркадий вел себя слишком активно, а ведь по делу он являлся свидетелем. Но, наблюдая эту супружескую пару, трогательное участие мужа в проблемах жены, она не хотела вмешиваться. В конце концов, не указывает же Серебровский пальцем на ее подзащитного! А за то, что он поддерживает жену, ободряет ее во время опознания, честь ему и хвала. Елизавета не ручалась за то, что Мерцалов повел бы себя так же, случись беда с ней. Наверняка он принес бы ей мешок конфет, оплатил отдельную палату и растворился в лабиринте больничных коридоров, напоследок сказав, что всегда предупреждал о том, что вечерами нужно сидеть дома.

– Ну-с, Екатерина Андреевна, каков ваш ответ? – выступил вперед сыщик. – Что мы запишем в протоколе?

– Я готова, – сказала женщина, собираясь с духом. – Мне кажется, я видела вот этого человека, – она указала на Ушакова. – Он напал на меня в парке.

– Ты не можешь говорить, что я напал на тебя, дура! – заорал вдруг Ушаков, делая шаг к потерпевшей. – Я спас тебя!

Женщина испуганно отпрянула, и в мгновение ока между ней и подозреваемым выросла представительная фигура Аркадия Серебровского.

– А ну-ка, встань обратно, шваль! – произнес он свистящим шепотом. – Не ровен час, я тебе за жену еще и вторую щеку распишу.

– Все по местам! – рявкнул следователь. Решительное противостояние двух мужчин застало его врасплох. – Конвой, наденьте на Ушакова наручники!

Конвоиры споро закольцевали подозреваемого. Оказавшись в привычной для него позе, Ушаков опять плюнул на пол. Теперь уже с яростью.

– Хвать пачкать пол! – сделал замечание следователь. – А вы, потерпевшая, поясните, по каким приметам вы опознали мужчину под номером три.

Екатерина с мольбой посмотрела на мужа, словно предлагая ему самому ответить на этот вопрос. Общение с Ушаковым вызывало у нее ужас.

– Нет. – Он тихонько мотнул головой. – Ты должна это сделать сама.

Женщина собралась с силами и, стараясь не встречаться взглядом с зэком, тихо произнесла:

– Я узнаю его по лицу и комплекции.

– А что такого примечательного в его лице и комплекции? – не выдержала Дубровская. – Вы можете назвать какие-то особые приметы, по которым вы запомнили грабителя?

Екатерина опять посмотрела на мужа. Тот кивнул головой.

– Все нормально, отвечай. Это его адвокат.

Она пожала плечами.

– Боюсь, я не вспомню ничего особенного. Никаких шрамов и бородавок. Обычное лицо.

– У всех троих обычные лица. Ни у одного из них нет ни шрамов, ни бородавок. Почему вы указали именно на этого человека?

Дубровская спросила себя, искусно ли она замаскировала кровоподтек на скуле. Может, именно он стал подсказкой для потерпевшей?

– Я не знаю, – растерялась Екатерина. – Просто я вижу, что это он.

После того как Ушаков позволил в ее отношении выпад, женщина стала решительнее. Во всяком случае, она уже не твердила, что боится ошибиться, а говорила определенно: «Я вижу, что это он».

– Но ведь в самом начале вы колебались с выбором? Значит, у вас были сомнения? – задавала вопросы адвокат. Она не стремилась уличить женщину в неискренности, тем более что Екатерина была ей симпатична. Дубровская просто делала свою работу. Ей нужно было знать наверняка, виновен ли ее клиент.

– Для меня все это впервые, – пояснила Серебровская. – Первые минуты я даже не видела лиц. Так, белые пятна. Если бы не Аркадий, – она застенчиво взглянула на мужа, тот тихонько сжал ей руку и улыбнулся, – вряд ли от меня было бы много толку. Но я взяла себя в руки. Мой ответ вы слышали.

– Значится, так и запишем. – Следователь положил папку с протоколом на столик дежурной сестры. – «Потерпевшая уверенно опознала мужчину под номером три, записанного в протоколе следственного действия как Ушаков Константин Игоревич 1975 года рождения. Опознала его по лицу, комплекции…»