– Ну коли ты из нас самая умная, отдадим тебе экономиста, – фыркнула Таня, заговорщицки подмигнув подругам.

– Почему экономиста? – еще больше удивилась Катя.

– Потому что он наверняка окажется женщиной! – прыснули от смеха девчонки. – Какой нормальный мужик будет бухгалтерией заниматься?

На следующий день изнывающие от нетерпения девчонки собрались возле кабинета заведующего хозяйственной частью.

– Чего это вы так вырядились? – округлил глаза прораб Потапыч. Он каждый день распределял девочек по местам, обеспечивал их инструментом и принимал работу. Ему было уже тридцать семь, и в глазах двадцатилетних студенток он был стариком.

– Для нас работа – всегда праздник, – произнесла Танечка театрально, глаза же ее искрились от смеха.

– Ваше дело, – буркнул Потапыч. – Измажетесь – не моя забота.

Девчонки оставили перепачканные спецовки в бытовке. Вместо этого они облачились в джинсы и футболки. Свежевымытые волосы были уложены тоже по-особому. Косынка красовалась лишь на голове Смоляковой Кати.

Когда к кабинету подошли три девочки в спортивных трико, никто не обратил на них внимания.

– Мы новенькие, – сообщили они.

– Со спортфака? – спросил Потапыч, сверяясь с записями в ветхом блокноте.

– Да, оттуда, – подтвердили они.

Тут настал черед смеяться Кате. Подруги выглядели сконфуженно.

– Вы что, и вправду спортсменки? – недоверчиво осведомилась Танечка.

– Да, мы бегуньи.

– Лучше бы уж вы бегали в другом месте, – тихонько пробурчала Ира.

– Сейчас подождем еще двух человек и двинемся на объект, – пообещал Потапыч. Девчонки готовы были ждать, особенно Татьяна. Она сгорала от нетерпения увидеть юриста.

Светлана появилась эффектно, волоча за собой шлейф дорогих ароматов. Высокая, гибкая, как пантера, она заворожила девчат кошачьей грацией. Ко всему прочему у нее были зеленые глаза, чуть приподнятые к вискам, и шелковые рыжие волосы.

– Привет, я с юридического, – сказала она небрежно.

– Вот так фифа! – обалдело произнес Потапыч. Он явно не рассчитывал получить в ряды штукатуров-маляров такую жар-птицу.

Девица обожгла его хищным взглядом, и прораб сразу сник. Он покорно ответил на все вопросы, которыми засыпала его будущий юрист. Она казалась очень уверенной в себе, даже наглой. Филологи возненавидели ее с первого взгляда. Особенно отчаянно это переживала Таня, у которой разом исчезло радостное возбуждение, будто кто-то взял и выключил источник питания.

– Ну где же носит бухгалтера? – прошипела она. – Спорим, ею окажется толстая корова, которую не выдержит ни одна стремянка?

Когда в коридоре появился стройный молодой человек в клетчатой рубахе и джинсах, девчонки привычно ждали, что он пройдет мимо. Парень был удивительно хорош собой. Волнистые волосы косой модной челкой спадали на высокий лоб. Большие темные глаза отражали восхищенные взгляды девчонок. Держался он очень свободно. Было видно, что он уже привык к всеобщему обожанию. Ко всему прочему, он обладал редким даром в любой одежде выглядеть элегантно. Простая рубашка и джинсы сидели на нем как на американском ковбое с рекламного плаката.

– Привет, красавицы! – сказал он, ослепляя своей белозубой улыбкой. – Все вы ждали меня.

Девчонки готовы были с ним согласиться – все, кроме Кати.

– Так это ты… бухгалтер? – произнесла Таня, чувствуя, что это слово в ее устах звучит как оскорбление.

– Не совсем так, – мягко улыбнулся парень. – Я будущий финансист.

Финансист! В то время это звучало непривычно. В начале девяностых годов на предприятиях сидели только бухгалтеры, тетки со счетами и кипой бумаг.

– Мне нет дела, финансист ты или бухгалтер, – пробурчал Потапыч. – На работу попрошу являться вовремя. Сейчас все новенькие отправятся за мной и получат спецодежду и талоны на питание.

Пока утрясали формальности, у филологов было время поговорить. Конечно, девчонки были разочарованы. Из пяти обещанных парней четверо оказались девушками. Будущие педагоги легко променяли бы одного красавца Аркадия на пять вполне себе посредственных парней. Было ясно, что составить пару финансисту ни у одной из девочек нет никаких шансов.

– Хоть мы его вчера и отдали Катюхе, боюсь, он ей не по зубам, – признала Татьяна.

– Может, повезет рыжей? – дернула плечом Ира. – Она похожа на человека, который берет от жизни все.

Но правда, конечно, была не в этом. Только рыжая Светлана уместно смотрелась рядом с Аркадием. Все остальные в подметки не годились сладкой парочке. Не переживала лишь одна Катюша. Она не ждала принца, поэтому появление финансиста восприняла спокойно. Конечно, отметила, что мальчик красив, но у него, должно быть, на каждом курсе была своя группа поддержки. Не то чтобы она боялась попасть в массовку. Просто трезво оценивала свои возможности.

Потекли трудовые будни. Несмотря на то что надежды девушек найти себе парней прямо на работе растаяли, как весенний снег на солнце, присутствие в их рядах Аркадия действовало на них благотворно. Во всяком случае, они не переругались между собой, учитывая, что спортсменки держались особняком от филологов, а рыжая Светлана вообще вела себя как королева. Она часто опаздывала, откровенно халтурила на работе, а уходила раньше всех. За ней, как правило, заезжал кавалер. Средних лет мужчина, респектабельный и на вид благородный, держал на пальце ключи от автомобиля. Он покорно ждал, пока его нимфа наведет марафет, оденется, как на подиум, причешет рыжие космы. Светлану явно не ждала перспектива оказаться в деревне, поэтому она могла спокойно относиться к присутствию рядом Аркадия. Но неизвестно по какой причине, они почти сразу сделались заклятыми врагами. Она на каждом шагу язвила, доводя его порой до белого каления. Он не пропускал ни единой ее колкости и говорил ей то, что она наверняка не услышала бы ни от какого другого мужчины на свете. Оба они были самовлюбленными гордецами.

Положение осложнилось тем, что Аркадия как единственного мужчину избрали бригадиром, и теперь он по праву мог читать девчонкам нотации.

– Колыванова, ты вчера ушла на сорок минут раньше, – выговаривал он Светлане. – Девчонки вынуждены были переделывать за тебя работу. Где ты видела, чтобы так штукатурили стены?

– Я в университет поступила не за тем, чтобы штукатурить стены, – нагло отвечала она. – Я собираюсь стать известным адвокатом. Так что при любом раскладе работать руками мне не придется. Ум, память и воображение – вот мои инструменты. Шпатель и кисти – удел неудачников.

– Пока, как я вижу, ты научилась только трепаться, – огрызался он. Рыжая оторва подрывала его авторитет, и это Аркадию категорически не нравилось.

– Язык – оружие юриста, – смеялась ему в лицо Колыванова.

Девчонки научились не обращать внимания на пикировки их бригадира и лентяйки-юриста, хотя это вносило в их долгие трудовые будни некоторое разнообразие. Филологи относились к Аркадию очень трепетно, воспринимая все его распоряжения как немедленное руководство к действию. Светка, прилюдно распинающая их кумира, вызывала только раздражение, переходящее в ненависть. Но связываться с Колывановой было себе дороже.