Вот только Андрусовский мир подпишут после тринадцати (!) лет войны, за время которой русские ратники прольют столько крови за единоверцев и мятежных братьев, сколько не пролили они ни в одной из войн семнадцатого века…. Причем лить они ее будут и в боях все с теми же запорожцами! Точнее с той частью их, кто в очередной раз изменит, предаст и нанесет удар в спину, как это было в битве под Конотопом…

Впрочем, справедливости ради стоит признать: большинство запорожских казаков после смерти Богдана Хмельницкого осталась с Россией — и под тем же Конотопом верные черкасы дрались плечом к плечу с «московитами». В свою очередь, вместе с Выговским предателями станут лишь немногие казаки, и чтобы увеличить численность своей рати, бывший шляхтич начнет верстать в нее всех подряд — под угрозой продажи в турецкое рабство в случае отказа…

Завибрировавший во внутреннем кармане телефон отвлек меня от тяжелых раздумий. Машинально достав мобильный и приняв вызов, я даже не посмотрел на экран — а после едва не оглох от эмоционального вскрика:

— Ты не представляешь, какой сон мне сегодня приснился!!!

Глава 2

Слава Богу, без дождя.

Лето наконец-то начинает действительно походить на лето…

Я откинулся на тюк с соломой и глубоко вздохнул. Эскадрон отдыхает. А мысли мои невольно вернулись к тому, что еще пару дней назад произошло в шатре князя Михаила… Солдат тогда пришлось поставить перед фактом — мы остаемся.

Стрекочут кузнечики. Солнце приятно припекает… А от рябящей зелени буквально болят глаза.

Красота…

Я был согласен с Шуйским — но мой командир Делагарди.

А ведь молодой князь битый час доказывал шведу, что необходимо развить успех и направить все силы на Москву! Ведь именно сейчас у нас появился реальный шанс разгромить мятежников и поляков, закончив войну в ближайшем будущем.

Но генерал стоял на своем…

— Пойми, Михаил, сейчас нужно не развивать успех, а сохранить его! Ты мой друг и соратник, но я считаю, что сейчас неразумно идти на Москву. В конце концов, до того момента пока здесь, — Делагарди махнул рукой в сторону Твери, — в нашем тылу, остается не захваченная крепость. А в ней собака Красовский со своим гарнизоном! Не боишься, что ударит тебе в спину, а, князь?

— Ляхов бояться — за свою страну не сражаться.

Скопин-Шуйский был серьезен, несмотря на кажущийся шуточным ответ.

— Я тебя понимаю, Якоб, твоим наемникам нужно платить, им нужна добыча. Но когда мы разобьем Тушинского вора и снимем с Москвы осаду, твои люди получат вдвойне — да даже втройне против того, что сумели бы взять в итак разоренной ворами Твери! Понимаешь?! А Красовский разве решится на вылазку с горсткой воров? Скорее он оставит Тверь и побежит на запад, с повинной головой к Сигизмунду… Знаешь, мне вторую ночь снится Георгий Победоносец, змея попирающий. Это ли не знак?!

Но генерал, не смотря на всю очевидность правоты князя, лишь отрицательно мотнул головой:

— Извини, Михаил. Я давно воюю и больше верю в солдатское упрямство и собственное чутье, чем в вещие сны. Вот, — он указал на меня, — в бою за правое дело каждый из них «победоносец»… Мы останемся под Тверью прикрывать твой тыл. Может и крепость возьмем.

Лицо Скопина-Шуйского потемнело от негодования, казалось, что он сейчас сорвется и наговорит сгоряча много лишних слов. Генерал также весь подобрался и вытянулся, словно на параде — словно прямая спина и вскинутый подбородок помогли бы ему пережить грядущую бурю… Но урагана не последовало: Михаил лишь махнул рукой.

— Называй все своими словами, Якоб! Тверь нужна тебе на разграбление, чтобы насытить ненасытную алчность твоих наемников! Что же, плохо быть генералом, чье воинство служит только за злато?! Оставайся, Якоб. Оставайся… А я ухожу.

Делагарди склонил голову:

— Как будет угодно, князь. И… Бог в помощь.

— Вспомнил Бога, Понтуссон? Что же, тогда пообещай мне Его именем, что жители Твери не пострадают от твоих немцев, коли вы возьмете город штурмом.

Генерал помолчал пару мгновений — и тишина эта была тягостной, напряженной. Наконец, он молча склонил голову — вот только никто из присутствующих в шатре не смог бы точно поручиться, было ли это то самое обещание, или таким жестом Делагарди просто повинился перед Скопином-Шуйским, четко понимая, что не сумеет выполнить данного требования?!

Впрочем, Михаил ведь также прекрасно понимает, кто такие наемники и как они воюют. И что от командира их в некоторые моменты ничего не зависит — а потому не стал дожимать генерала, позволив сохранить лицо и не давать обещаний, коих в любом случае не выполнит…

Собственно, на том совет наших вождей и завершился. Покинул шатер князь Михаил чернее тучи… И тут же принялся раздавать отрывистые, резкие приказы, спеша собрать имеющиеся в его личном распоряжение силы для марша на Москву.

А мы — а что мы? Мы, наемники, люди подневольные, как прикажут, так и будем… Сейчас вот дали отдохнуть. Ясновельможный пан Красовский даже не мыслил сделать вылазку из города, так что все относительно спокойно. Наши разведчики вылавливают одиночных лазутчиков самозваного царя и иногда постреливают по показавшимся на городских стенах ворам… Увы, перехваченные разъездами лохматые и вонючие шпионы сами не знают планов своих господ…

Раз в день Делагарди, как настоящий педантичный швед, отправляет гонца в войско Шуйского. Вряд ли князю интересно читать о спокойном быте наемников — скорее он хотел бы видеть их на марше рядом с московитскими ратниками. Но решение Якоба Скопин оспорить не смог (ибо положенных нам по заключенному уговорю выплат мы от царя Василия так и не получили), а порядок есть порядок. Раз генерал обязан доложить — он докладывает.

Мне это нравится. Многие московиты судачат, что мы, немцы — скряги. И не признаем никакого отступления от правил! Но посудите сами: соблюдение небольших, и в общем-то, нетрудных уложений всегда приводит к большому порядку. А порядок приводит к счастью!

Наверное…

Впрочем, стоит признать: московиты чище душой и телом многих моих соотечественников — первое благодаря баням (бр-р-р, но жар там жуткий, а уж когда со всего размаху прилетит веником по спине!), второе… Второе, очевидно, потому, что ортодоксы сумели сохранить чистоту изначальной веры. Их народ не знает борьбы светских правителей и Церкви за землю и власть, московиты никогда не видели и не слышали об индульгенциях, позволяющих грешникам совершать еще большие грехи, считая, что все равно наследуют Рай за горстку золотых…