– Костю убили, – отчеканил Стремянный.

– Конечно, убили, – тускло согласился Гулевский. – Хотя по квалификации – это неумышленное, повлекшее…

Он встрепенулся:

– Что ты хочешь этим сказать?!..

– Убийство, Илюха, в хрустальной чистоте. Ты бы и сам сообразил, если б не впал в мировую скорбь. Случайное отравление некачественным спиртным я отмел сразу. От дверей компании отошли два здоровых парня, почти трезвых… Из ресторана тоже уходили слегка подвыпившими. А через какие-то сорок минут оба как снопы посыпались!

– Откуда знаешь, что слегка подвыпившие? Установили, что за ресторан?!

Стремянный отрицательно покачал головой. Принялся делиться информацией.

Со слов Костиной невесты, Валентины, где-то за час до установленного времени смерти Кости, он позвонил ей и сказал, что выезжает домой. Голос, по её словам, был трезвым. Значит, если «паленку» и впрямь подсунули, то именно в ресторане. Причем перед самым уходом. Кроме того, Котька вообще никогда в лоскутьё не надирался. А вот что по-настоящему непонятно, отчего Костю и Вадима потянуло к чёрту на кулички, – аж в «Лоськово». Офис компании находится в районе Белорусского вокзала – на улице Правды. Жили оба по ветке в сторону Речного вокзала. На том, чтоб добавить, настоял, если верить сослуживцам, неугомонный Вадим. Но для того, чтоб накатить по сто пятьдесят на посошок, вовсе не обязательно тащиться полчаса на метро, – в районе Ленинградского проспекта хватает своих забегаловок.

– Что показала судмедэкспертиза?

– Заключение до сих пор не получено. Понимаю, Илюх, ты сейчас как в липкой патоке: застрелиться легче, чем с места сдвинуться. Но – если не мы, то кто? – Стремянный намекающе протянул джемпер.

– Надо разобраться, дружище.

Он не договорил главное: надо это было прежде всего самому Гулевскому.

Не церемонясь, зашел со стороны спинки и внезапным движением вытряхнул Гулевского из кресла, так что тот от неожиданности едва не упал. И упал бы, если б не ухватился руками за раковину. Собрался обругать бесцеремонного приятеля, но разглядел в зеркале своё угрюмое отражение, оттянул набухшие мешки под воспаленными глазами. Припомнив испуг Маргариты, понимающе скривился. Неприязненно мазнул ладонью по наждачным щекам и подбородку, – бритвенных приборов не захватил.

– Держи, – предусмотрительный Стремянный вытянул из кармана несессер.

Гулевский набрал холодной воды. Не жалеючи, принялся ожесточенно намыливать щёки.

– Но кому и для чего понадобилось их убивать?! – выкрикнул он.

– Смотри, шкуру со злости не сдери, – предупредил Стремянный. – Как раз на сей вопросец отгадка имеется. Я этот их день до гаечки восстановил. Котька перед уходом снял с зарплатной карты шестьдесят тысяч рублёв в российской валюте. Они ж к свадьбе готовились. Так вот ни денег, ни часов, ни мобилы при осмотре тела…

Стремянный осёкся, будто сказал бестактность.

– Деньги мог на работе оставить, – прикинул Гулевский. – Чтоб в ресторан не тащить!

– И Валюха так подумала. А про часы и мобилу решила, что потерял. Раз уж пьяный. Побывал я у него на работе…С Егором Судиным порылись по ящикам. Они ж вместе работали.

– Знаю.

– В столе чисто. Потом один из сослуживцев видел, что Котька, уходя, сунул пачку денег в нагрудный карман. Так что пропажа денег – это, считай, задокументировано. Вот тебе и мотив. Возможно, когда в ресторане рассчитывались, достал всю пачку. Его и «сфотографировали». Могли, конечно, менты при осмотре тела заначить, – протянул Стремянный. – Сейчас они такие, бедовые… Но есть у меня предположение, что тело вообще никто не осматривал.

– Что? Нет протокола осмотра места происшествия? – Гулевский едва не порезался.

– Протоколишко, может, и есть, – протянул Стремянный. – Но, сдается мне, если и есть, то составили его задним числом. Я сам по следам ребят прошел, – признался он. – Там от метро «Лоськово» к «Товариществу достойных» через лесопарк идет аллея километра на полтора. Вдоль неё – скамейки. Вычислил скамейку, на которой Костя лежал, – до сих пор вдавленные отпечатки. А вот следов осмотра места происшествия что-то не обнаружил. Скорее, какой-нибудь оперок, чтоб на морозе не мёрзнуть, мог протокол в морге составить. А то и вовсе – со слов охранника, что тело обнаружил. Вписал «для привязки» навскидку любую скамейку. Сейчас всем всё влёгкую.

– И всё-таки не факт, что отравили с целью ограбления. Ведь Костю мог обобрать какой-нибудь залётный прохожий. Проходил мимо, увидел на скамейке в стельку пьяного, ну и пробежался по карманам.

– Насчет залётного – особо любопытственная темка, – Стремянный поднял палец, призывая к вниманию. – Я уж тебе сказал: километра на полтора лесопарк. Аж до самого Товарищества. Вдоль тротуара даже фонарей нет. И, как говорится, чужие там не ходят. Прохожих днем-то не сыщешь, не то что к ночи, по тьме Египетской. Нет, Илья Викторович, обобрал Котьку тот, кто за ними двумя следом шел. И, стало быть, знал, что упасть должны. А знал, потому что сам отравил. Другой вопрос на засыпку меня мучает. Метро, машины, толпы людей под боком. Это же помощь! А двое тяжко отравленных из последних сил волокутся по пустынной аллее в темноту. То ли ориентировку потеряли?

Он задумчиво огладил подбородок.

Гулевский сдёрнул с крючка нечистое вафельное полотенце, яростно растёр изрезанное лицо, обернулся:

– У кого в производстве уголовное дело?

– Нет никакого дела, – откликнулся Стремянный. – Проверочный материал, как узнал, лежит в межрайонном следственном отделе у какого-то следователя Цыпко. Похоже, ребята несуетливые.

Он насмешливо оттопырил губу.

– Чепуху городишь, – рассердился Гулевский. – Если ты прав и налицо признаки убийства, как можно, чтоб до сих пор не возбудили дело? В таких чрезвычайных случаях каждая минута дорога.

Наоборот, создают оперативно-следственную группу, прочие службы подключают. Выходные отменяют.

– Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам, – отреагировал Стремянный, распевной интонацией обещая Гулевскому и другие сюрпризы. – Предлагаю с этими вопросиками подъехать к следователю. Машина в вашем распоряжении.

У палисадника парила старенькая ДЭУ Нексия, на которую в девяностые начальник «убойного» отдела московского УГРО копил несколько лет. За пятнадцать лет машина сильно обветшала. Боясь, что на морозе не заведется, Стремянный не заглушил ее.

– Так и не поменял старушку? – заметил Гулевский.

– Нормальная машинёха. Ещё и муха не сидела, – буркнул Стремянный. Признаться, что за годы адвокатской практики так и не наработал на новую, ему было неловко.

В Москве Гулевский заскочил домой переодеться и привести себя в порядок. Встретиться договорились у следователя.