– Только самые общие черты того плана, что предложили трофты, – сказал он. – Отец хотел обсудить с нами моральную сторону вопроса.

– Прекрасно, – кивнул Пайер. – Тогда у меня нет нужды обсуждать это с тобой. Но за последние три недели были внесены кое-какие поправки Советом и, хочешь верь, хочешь не верь, твоим собственным братом.

Юстин молча слушал Пайера, пока тот обрисовывал ему план экспедиции, предложенной Советом и Корвином. Его мозг, охваченный эмоциями восторга и удивления, близкого к шоку, едва был способен мыслить логически.

– Совет решил взять на борт вас обоих, конечно, если вы изъявите желание принять участие в миссии, – в заключение сказал Пайер. – Что скажешь?

Юстин сумел ответить не сразу.

– Звучит… привлекательно. А что Джошуа сказал по этому поводу? И какова твоя роль?

– Джошуа ты спросишь сам. Я пришлю его, как только закончу разговор с тобой. А что касается меня… – губы Пайера изобразили нечто среднее между улыбкой и гримасой. – Я буду возглавлять экспедиционный контингент Кобр на борту. Всего нас будет четверо. И если ты займешь одно из этих мест, то твоей подготовкой как Кобры в течение последующих нескольких недель займусь я сам.

Внезапно Юстин почувствовал, что на шее у него висел нагрудный компьютер, программируемый для тренировок Кобры. Когда он сдаст завершающий экзамен, то будет заменен на нанокомпьютер, который имплантируют в его мозг.

– Какая-то особая подготовка? Как я понимаю, не для того, чтобы сражаться с остистыми леопардами?

– Специально запрограммированные рефлексы, которые заложены в ваши нанокомпьютеры, но, как правило, никогда не используются при работе в лесу, – кивнул Пайер. – Прыжки под потолок, перевороты через спину и тому подобное.

– А разве другим Кобрам это не нужно?

– Они присоединятся к нам, когда основная подготовка будет проведена, примерно через три или четыре недели. – Пайер положил локти на стол и соединил вместе кончики пальцев. – Послушай, Юстин, я буду с тобой предельно откровенен. Насколько я понимаю, ты представляешь себе это как большое, богатое приключениями путешествие, но ты должен хорошо понимать, что у всех нас такие же высокие шансы погибнуть на Квасаме.

– Да ладно тебе, Альмо, – улыбнулся Юстин. – Ты ведь тоже будешь там. А ты слишком везучий, чтобы погибнуть.

– Прекрати! – вырвалось у Пайера. – Удача – это каприз статистики с небольшим добавлением мастерства и опыта. И ничего больше. У меня мало и того и другого, у тебя же этого практически нет. Если кому-то из нас двоих и суждено погибнуть, то это скорее будешь ты.

Юстин, застигнутый врасплох неожиданной вспышкой Пайера, вжался в кресло. Когда он был меньше, Альмо стал для него обожаемым героем, образцом для подражания. Именно этот человек, наравне с его отцом, сыграл главную роль в его решении стать Коброй. И чтобы тебя так измочалил человек, выбранный тобой в качестве образца для подражания, было для Юстина несколько большим, чем шок.

Должно быть, на его лице отразились те чувства, которые он испытывал. Но Пайер еще несколько мгновений продолжал свирепо смотреть на него, и только потом немного смягчил свой взгляд.

– Я понимаю, что это больно, – мягко произнес он, – но не так, когда тебя обжигает лазер. Запомни раз и навсегда, что это разведывательная вылазка на вражескую территорию. Отец подтвердит тебе, что поединок с остистым леопардом после этого покажется тебе пикником.

Юстин облизнул губы.

– Ты что, не хочешь брать меня с собой?

Впервые за время их разговора Пайер не смотрел ему в глаза.

– То, что хочется лично мне, не имеет никакого значения. Совет вынес решение, и все ветераны войны подтвердили, что оно имеет тактический смысл. Губернатор Телек сумела убедить их, что я подходящий человек для того, чтобы возглавить в экспедиции контингент Кобр. Границы поля деятельности были передо мной очерчены. И теперь настал мой черед действовать.

– И ты боишься, что я с этим не справлюсь? – спросил Юстин, стараясь казаться бесстрастным, но почувствовал, как в него стали просачиваться первые капли страха.

– Боюсь, что никто из вас не сможет справиться с этим, – с кислым лицом ответил Пайер. – И раз уж об этом зашел разговор, то я скажу, что мне не нравится уже то, что мое внимание будет распыляться на обеспечение безопасности миссии и твоей личной.

– Но почему? – спросил Юстин. – Только потому, что ты знаешь меня с самых пеленок? Потому что ты старый друг отца? Мне двадцать два, Альмо, я уже достаточно взрослый и могу позаботиться о себе сам. А если ты хочешь быть до конца логичным, тогда как быть с тем, что мне не нужно забывать те маленькие трюки, которым вы обучались для борьбы с остистым леопардом, в то время как вам всем придется это делать. Ты придираешься к моей юности, но оставь свои придирки на потом, когда закончится обучение, хорошо? Тогда, возможно, появится для обсуждения что-то более конкретное.

Пайер снова поднял глаза на Юстина, и тот непроизвольно приготовился принять на себя вторую вспышку гнева. Но она не последовала.

– О'кей, – тихо произнес Пайер. – Я только хотел убедиться в том, что ты понимаешь, на что идешь. Хочешь верь, хочешь не верь, но я разделяю те чувства, что испытываешь ты, хотя тебе, вероятно, кажется, что другие на это не способны. – Он поднялся, и Юстин снова увидел в нем старого Альмо Пайера. – А сейчас я приглашу Джошуа, чтобы он поговорил с тобой. Я буду в кабинете напротив, зайди, когда вы закончите. Воспользуйся предоставленным тебе временем, но не злоупотребляй им, чем вы оба так знамениты. – С тенью улыбки на лице он вышел из комнаты.

Юстин, позволив себе расслабиться, выдохнул из легких воздух. Когда через минуту в комнату вошел второй близнец, его сердцебиение уже пришло в норму.

– Альмо попросил меня уложиться в шесть минут, – сказал Джошуа и уселся на временно свободное место за столом. – Неужели мы и на самом деле так много болтаем?

– Только вдвоем, – сказал Юстин.

– Вероятно, это правда, – согласился второй и критически осмотрел брата. – Ну, так как ты себя чувствуешь?

– Если тебя интересует состояние после операции, то прекрасно. А от разговора с Альмо осталось такое впечатление, словно в меня запустили ганта-переростка. Я ничуть не преувеличиваю.

Джошуа сочувственно кивнул ему.

– Я понимаю твои чувства… Итак, что ты скажешь?

– Звучит заманчиво, мне всегда хотелось чего-то эдакого. Во всяком случае до того, как Альмо принялся на удивление активно разубеждать меня. Я полагаю, что и у тебя есть оговорки?

Джошуа нахмурился.

– Особенно никаких, если только не считать опасности, что меня могут убить. А кто сказал, что они у меня есть?

– Альмо намекнул, что кто-то сомневается относительно плана.

Хмурое выражение лица Джошуа превратилось в гримасу боли.