— Басни, милая Глаша, — Елизавета Викентьевна не знала, сердиться или смеяться, — я думаю, что к слухам невольно причастен мистер Стрейсноу. Кстати, Мура, ты говорила, что вид у английского гостя не совсем здоровый. Может быть, он отравился устрицами?

— Про устрицы не знаю, — отозвалась Мура. — А что, они стали опасны для здоровья?

— В печати сообщается, что английские устрицы запрещены при берлинском дворе, считают, что они причина тифозной лихорадки. Надеюсь, Николай Николаевич будет избегать их в Германии. А в Англии бактериологи обследовали устричные отмели, отбросы в устье Темзы, и обнаружили чудовищное загрязнение, триллионы убийственных микроорганизмов, — пояснила Елизавета Викентьевна. — Глаша, пожалуйста, напомни Брунгильде Николаевне, что пора завтракать.

— Интересно, — задумчиво протянула Мура, обрадованная тем, что разговор ушел от Петра Великого, — надо подумать… Хотя, как говорила Брунгильда, Чарльз уже давно не был в Англии, он путешествовал по Европе.

— Уайтстебльские английские устрицы усердно предлагают и наши гастрономические магазины, могут ли лакомки от них воздержаться? — заметила Елизавета Викентьевна.

В этот момент в столовой появилась старшая дочь профессора Муромцева, она обняла и поцеловала сестру и с отсутствующим видом села за стол.

— Сестричка, ты не знаешь, мистер Стрейсноу не увлекается устрицами? — спросила Мура.

— Ничего не понимаю, — Брунгильда недоуменно повела изящно убранной головой, — при чем здесь устрицы? Меня больше интересует, едем ли мы сегодня в театр? Был телефон от Клима Кирилловича?

— Нет еще, — быстро ответила Мура, на ее лицо набежала легкая тень, — вероятно, спит после ночных приключений.

— У меня до сих пор в голове не укладывается то, о чем вы мне ночью рассказали, — вздохнула Елизавета Викентьевна. — За что убили бедную женщину? Мне всю ночь мерещилась баранья кость.

— Решено, баранину больше не покупаем, — торжественно возвестила Брунгильда и, повернувшись к Елизавете Викентьевне, ласково сказала: — Не волнуйся, мамочка. Я уверена, художник — не убийца. Следствие должно во всем разобраться. Роман Закряжный — человек талантливый. Он чувствует, что в каноническом изображении Петра есть нечто ненатуральное. Чувствует, что требуется оживить портрет.

— Не нравится мне эта гоголевская мистика, — вздохнула Елизавета Викентьевна. — Зачем портреты оживлять? Шаманство какое-то.

— Может быть, — не стала спорить Брунгильда и повернулась в сестре: — Мурыся, а не могла бы ты ответить мне на один вопрос по исторической части? Почему, собственно говоря, самодержец Всея Руси обычно изображается без короны? Где его царский венец? Ты не думала об этом?

— Нет, не думала, — растерянно уставилась на сестру Мура, расправившаяся с аппетитным кусочком мазурека, и удивленно добавила: — А действительно… Скульптура Екатерины с короной, а скульптура Петра в лавровом венце… Что бы это значило?

— Ученые сомневаются, что северная столица основана в мае, ты — что Петром Великим, — чуть насмешливо ответила Елизавета Викентьевна. — Так можно договориться и до того, что он не имел права на русский трон.

В комнате повисла тишина, только Брунгильда продолжала с аппетитом есть домашнюю еду, по которой так соскучилась во время зарубежного турне.

В тишину ворвался звонок, раздавшийся в прихожей, и минуты через две Глаша ввела в столовую ассистента профессора Муромцева — Ипполита Прынцаева.

— Христос Воскресе. — Румяный молодой человек, на которого не могли смотреть без улыбки обе профессорские дочери, вспоминая множество забавных ситуаций с его участием, секунду поколебавшись, направился к хозяйке дома.

— Воистину Воскресе, — нестройным хором ответили женщины, обмениваясь с гостем троекратными поцелуями.

Приглашение к столу ассистент принял с видимым удовольствием.

— Давненько мы с вами не видались, Ипполит Сергеевич. — Елизавета Викентьевна наливала гостю чай, барышни заботливо наполняли его тарелку куличом, пасхой, мазуреком. — Чем изволите заниматься?

— В отсутствии Николая Николаевича хлопот с лабораторией прибавилось, за всем надо следить самому, — важно ответил Ипполит, — да и наше спортивное общество требует немало забот.

— В чем же состоят ваши заботы? — поинтересовалась Мура.

Ипполит покосился на безмятежно слушавшую его Брунгильду.

— Заботы организационные. Мы планируем устроить велопробег, посвященный 200-летию города. Надо выбрать подходящую трассу, подумать об экипировке. — Ипполит Сергеевич привстал со стула, загибая пальцы правой руки. — Мы хотим установить на руле каждого велосипеда портрет Петра Первого. А портреты тоже надо кому-то заказать да приладить так, чтобы не падали во время движения.

— О Боже! — вздохнула Брунгильда. — У меня от петровских портретов рябит в глазах. Умоляю вас, откажитесь от этой затеи.

— Но почему? — горестно округлил глаза Прынцаев. — Мы не хуже других, и потом, это будет очень эффектно.

— Впрочем, мне все равно, — милостиво согласилась Брунгильда, — могу вам даже посодействовать. Правда, Мурыся? — И пояснила занявшемуся наконец куличом поклоннику: — Мы сегодня ночью познакомились с замечательным художником, он малюет великого самодержца с утра до вечера.

— Правда, пока он находится в Доме предварительного заключения. По обвинению в убийстве, — холодно уточнила профессорская жена.

— А кого он убил? — оторопело спросил ассистент, рука с куличом застыла у рта.

— Какую-то вышивальщицу, она жила этажом ниже, — спокойно пояснила Брунгильда. — Из квартиры бедной женщины кое-что исчезло…

— Боже мой, какое кощунство! — воскликнул возмущенно Ипполит. — Крадут все, что можно и нельзя украсть. Страна воров! Я тоже скоро стану скупщиком краденого!

— Вы? — удивилась Елизавета Викентьевна. — Как это, Ипполит Сергеевич?

— Очень просто, — заявил Ипполит. — Скупщиком краденого может стать и Николай Николаевич. И вообще любой из нас.

Женщины смотрели на него во все глаза.

Довольный произведенным эффектом, Ипполит Прынцаев, протягивая руку за мазуреком, спросил:

— Николай Николаевич поехал за границу? Поехал. А зачем он туда поехал?

— Насколько мне известно, — произнесла оскорбленным тоном Елизавета Викентьевна, — он собирался закупить реактивы, приборы, материалы… У него есть договоренности с зарубежными лабораториями.

— А откуда зарубежные лаборатории берут продаваемые вещества, вы знаете? — загадочно улыбнулся Прынцаев.

— Существует налаженное производство, — сурово изрекла профессорская супруга.

— Так-то оно так, — Прынцаев многозначительно прищурился, — но тогда объясните мне, откуда малодоступные вещества появляются у частных лиц? Почему мне звонит какой-то человек и предлагает их купить?