— Да, помню, как мы как-то спалили с тобой плиту. И досталось обеим. Я потом тебе кубышку заначки своей отдала, чтобы твоя мама тебя не убила.

Смеемся вместе воспоминаниям. Как приятно хотя бы на пару минут вернуться в беззаботное время. На глазах выступают слезы, то ли смеха, то ли грусти. Все вместе…

— Да, ты всегда была очень щедрой и доброй, Вилена. Мы тогда классную новую плиту купили на твои деньги… — виснет пауза, каждая из нас погружена в воспоминания… — Я переживала за тебя, когда ты исчезла, — со вздохом признается Вика. — Ни звонка, ни смс. Уехала, от отца сбежала… Я все ждала, может напишешь, позвонишь, расскажешь, как устроилась. Понимаю, что сама я тоже сбежала, и вообще не повезло нам с тобой, все детство кувырком пошло… из-за одного лишь случая. Мне Москва вскоре поперёк горла встала. Я обратно вернулась с родителями, всем нам не понравился большой город. А потом познакомилось с будущим мужем, и вовсе завертелось всё…

— Ты замужем?

— Да, — отвечает Вика.

— А дети?

— Нет пока. Хотим для себя немножко пожить, на ноги встать. Сейчас мой ребёнок — этот ресторан. Отнимает все силы и время. Расскажешь о себе немного? Куда вы с Павлом подались? Твой отец, как я знаю, разыскивал вас поначалу. Наши общие знакомые рассказывали, он звонил им.

— Не поверишь тоже в столицу, — улыбаюсь с грустью.

— И как?

— Можно сказать, что тоже не понравилось…

— Поэтому вернулась? Слушай, Вилен, ну что мы с тобой одними пустыми фразами общаемся? Я же не скажу никому, спрашиваю искренне, волнуюсь за тебя. Хочу узнать, как ты… и не могу почувствовать тебя. Ты закрыта почему-то… очень глубоко. Я же чувствую, что-то случилось. Ты на себя не похожа.

Во время разговора Вика угощает меня безумно вкусным вином, да и ужин очень изысканный. Во время трапезы с Антоновым я почти не ела, слишком сильно нервничала. А сейчас получаю впервые за долгое время настоящее удовольствие от еды. Блюда восхитительные. Ну еще бы, ведь их подают самой владелице ресторана. На третьем бокале я уже не так замкнута и закрыта. Неожиданно для самой себя рассказываю подруге свою историю, ощущая потребность выговориться. Ресторан уже совсем пуст, уходит последний персонал, Вика говорит им, что сама все закроет. Продолжаем наш вечер, вспоминая прошлое и оплакивая настоящее.

— Не понимаю, за что тебе так досталось, — всхлипывает Вика. — Так еще ведь… Мало тебе своих проблем, ещё и чужого ребёнка на себя навесила…

— Нет, это не так, Вик. Эта девочка спасла мне жизнь, в тот момент, когда я не видела вообще никакого смысла существовать дальше. Сейчас я живу только ради неё, понимаешь? Поэтому, не говори, что я на себя навесила её. Она смысл моего существования.

— Это конечно очень смелый и отчаянный поступок, украсть чужого ребёнка.

— Я не крала ее. Ребёнок этим людям не нужен, но им нужны деньги. Если я не выкуплю её, боюсь они продадут кому-то другому… Они уже заговаривали об этом. Стоит только подумать об этом, я прихожу в ужас. Не переживу, если такое случится. Если понадобится, значит сбегу и буду скрываться. Не в родной город, а в другую страну. Единственное, что меня останавливает от этого — понимание, что Настя тогда вырастет в бегах. Что буду вздрагивать от каждого шороха и шарахаться от каждого полицейского. Разве это жизнь для девочки?

— Ты рассчитывала взять деньги у отца? Поэтому сюда приехала?



— Можно и так сказать, только что толку, если в самый неподходящий момент он умер… Еще и банкротом. Мое вечное везение, — усмехаюсь горько. — На наследство рассчитывать не приходится… всё списывается за долги.

— Да, это так, — кивает Вика. — Завтра будет аукцион в доме твоего отца, там все будет продаваться. Сам дом и все имущество.

— Откуда ты это знаешь?! — восклицаю изумленно.

— Мой муж дружит с одним антикваром. Он и сказал между делом, вот сегодня днем виделись. Завтра собирается туда. Я, кстати, как зашел разговор об этом, сразу о тебе подумала… и вот надо же, вечером такая встреча. Разве не судьба?

— Да, судьба… наверное. Аукцион доме моего отца, — повторяю задумчиво.

— У тебя такой взгляд, Шахова… Только не говори, что хочешь попасть туда! Не советую. Там собираются криминальные сливки… Будут сражаться за ваш столовый сервиз, — добавляет Вика с хихиканьем, и я в ответ тоже не могу не улыбнуться.

Виснет долгая пауза, в голове вертится куча самых разных противоречивых мыслей, Вика начинает нервно ерзать на стуле. Достает сигарету, затягивается.

— Что такое? Что с тобой, Вилена?

— Ты куришь? — спрашиваю с удивлением.

— Нет. Балуюсь. Не переводи разговор! Скажи же уже! В чем дело-то?

— Не знаю… вдруг кольнуло… Помнишь, я тебе рассказывала, что у отца был тайник?

— Черт, я подумала сейчас о том же! — восклицает Вика. — Мы еще так ржали над этим.

— Это ты меня высмеивала. Я говорила серьезно.

— Хочешь сказать, что после всего что с ним произошло, я имею в виду разорение… он мог оставить там деньги?

— Понятия не имею. Но если подумать, папа не собирался умирать. Думаю, раз стал банкротом то эти деньги могли храниться как раз-таки на черный день, для того чтобы начать все заново где-нибудь на далеком тропическом острове, к примеру. Я не сомневаюсь в одном — тайник вполне реален, и я знаю где он находится. Наверное… не знает больше никто.

Вика смотрит недоверчиво. Она и тогда, в тот далекий год, когда мы еще были беззаботными девчонками, мне не поверила. Я действительно случайно узнала о папиной тайне. Однажды, глубокой ночью мне приснился кошмар. Даже температура поднялась, в горле пересохло, а в графине что всегда стоял на туалетном столике почему-то закончилась вода. Обычно его всегда наполняла прислуга. Я никогда не выходила из комнаты ночью. У меня была большая комната с примыкающей ванной, совмещенной с туалетом. Было не по себе красться по дому. Тем более отец этого не разрешал — ночью дом периодически осматривали охранники. Естественно ни ему не хотелось, чтобы на его дочь кто-то ночью наткнулся, в ночной рубашке. Неожиданно послышались шорохи, мне стало совсем не по себе, очень страшно… А потом я увидела отца, направляющегося почему-то в одну из гостевых комнат, в которой никогда никто не останавливался… Проследила, хоть и боялась страшно. Заметил бы если, убил бы, наверное… Увидела как отодвигает невзрачную картину, сейф в стене почти нереально заметить… Он убирал туда пачки денег. Никакого цифрового кода, все запиралось на ключ… Который, я тоже проследила, потом убрал, то есть спрятал в той же комнате. Конечно, все это призрачная надежда. Но не попробовать тоже глупо…

— Да, это бы решило все твои проблемы, Вилена, кивает подруга. — Но ты же понимаешь, что попасть туда непросто и очень рискованно. Твоего отца убили. Если это кровная месть… То тебе тоже грозит опасность. Помнишь… того охранника-чеченца? Когда по новостям передали о взрыве, в котором погиб твой отец, я сразу про него подумала… У таких людей кровная месть — образ жизни.