Однако смешение этих двух вещей привело некоторых людей к уверенности, что раз естественный отбор – это жестокий и безжалостный процесс отсеивания менее приспособленных, то он обязательно порождает жестоких и безжалостных существ. Гнусный процесс должен порождать гнусное поведение – ход мыслей был примерно такой. Но давление изобретательной природы создало и рыбу, бросающуюся на все, что движется (в том числе на собственное потомство), и дельфинов гринд, так привязанных друг к другу, что они вдвоем выбрасываются на берег, если один потеряет ориентацию в пространстве. Естественный отбор благоприятствует организмам, которые выживают и размножаются – только и всего. Как они это будут делать – вопрос открытый. Любая особь, которая может лучше выживать, став более или менее агрессивной, чем прочие, более или менее склонной к сотрудничеству, более или менее заботливой, передаст свои гены дальше. Сам процесс определяет путь к успеху не больше, чем обстановка некой венской квартиры – то, какая музыка будет доноситься из ее окон.

Каждый день ближе к вечеру в зоопарке Бюргерса в Арнеме мы со служителями отзывали Кёйф от остальной группы для ежедневного кормления Розье из бутылочки. Однако, прежде чем она подходила к нам, неся своего приемного детеныша, всегда происходил некий странный ритуал.

Мы привыкли к тому, что человекообразные обезьяны приветствуют друг друга, после того как долго не виделись с сородичами, или объятиями и поцелуями (как шимпанзе), или какими-то сексуальными ласками (как бонобо). Кёйф была первой встреченной мною обезьяной, которая «делала до свидания» (мы называем это «говорить до свидания», но очевидно, что обезьяна может попрощаться, только что-то сделав). Прежде чем войти в здание, Кёйф направлялась к Маме, уважаемой альфа-самке группы и своей лучшей подруге, чтобы ее поцеловать. После этого она искала Йеруна, старшего самца, чтобы проделать то же самое. Даже если Йерун спал где-нибудь в дальнем конце острова или был занят грумингом с одним из приятелей, Кёйф делала гигантский крюк, чтобы с ним встретиться. Мне это напоминало то, как мы обычно уходим с вечеринки, обязательно попрощавшись с хозяевами.

Для приветствия требуется лишь выразить радость при виде знакомого индивидуума. Многие социальные животные демонстрируют такую реакцию. С прощанием сложнее, поскольку для этого необходимо заглянуть в будущее: понять, что вы некоторое время кого-то не увидите. Однажды я заметил еще один случай такого заглядывания в будущее: когда самка шимпанзе сгребла солому в своей ночной клетке, старательно подбирая все до последней травинки, пока не получилась полная охапка, и унесла ее наружу, на остров. Обычно шимпанзе никогда не разгуливают с соломой в руках, так что это привлекло наше внимание. Был ноябрь, и дни становились все холоднее. По-видимому, эта самка решила, что снаружи лучше утеплиться. В тот момент, когда она собирала солому, находясь при этом в отапливаемом помещении, ей не могло быть холодно, так что, вероятно, она сделала вывод о наступающем холодном дне на основании вчерашнего опыта. Весь день она провела в своем соломенном гнезде, которое не могла покинуть, поскольку все остальные только и ждали, чтобы растащить его.

Это именно та разновидность умственных способностей, которая привлекает многих из нас при изучении человекообразных обезьян. Исследователей интересует не только их агрессивное или сексуальное поведение, во многом совпадающее с поведением других животных, но также удивительная проницательность и ловкость, с которой они все делают. Поскольку многие из этих способностей трудно выявить и зафиксировать в природе, изучение человекообразных обезьян в неволе абсолютно необходимо. Точно так же как никто не станет пытаться измерять интеллект ребенка, наблюдая за его беготней по школьному двору, изучение познавательной функции обезьян требует непосредственного участия исследователя. У него должна быть возможность ставить перед обезьянами задачу и смотреть, как они пробуют ее решить. Другим преимуществом изучения обезьян в неволе (разумеется, при грамотном содержании, что означает просторную территорию на открытом воздухе и размер группы, приближенный к естественному) является то, что за их поведением можно наблюдать с гораздо более близкого расстояния и более детально, чем это возможно в полевых условиях, где в ключевые моменты объекты изучения обычно исчезают в лесу.

В моем любимом кабинете (у меня их несколько) на полевой станции Центра Йеркса есть большое окно, выходящее на вольер шимпанзе, что позволяет мне видеть все, что там происходит. Они не могут скрыться от меня (а я от них, что становится очевидно всякий раз, когда я пытаюсь незаметно для них позавтракать). Благодаря простому наблюдению политическая борьба, примирение после драк и использование орудий были впервые обнаружены у обезьян в неволе и лишь позже подтвердились в дикой природе. Обычно мы ведем наблюдения при помощи бинокля и вносим в компьютер всякое событие в колонии шимпанзе, свидетелями которого становимся. У нас есть длинные списки специальных кодов для игры, секса, агрессии, груминга, заботы о детенышах и несметное число детальных характеристик внутри каждой категории; мы постоянно фиксируем данные в формате «кто что сделал, с кем». Если события оказываются слишком сложными, например в случае, когда возникает массовая драка, мы снимаем это на видео или пересказываем происходящее под запись на диктофон, словно спортивные комментаторы. Таким образом накапливаются буквально сотни тысяч наблюдений, а потом компьютер программируется на сортировку этих данных. Помимо удовольствия от работы в исследовании приматов есть и весьма скучная сторона.

Когда мы хотим поставить перед нашими подопечными какую-либо задачу, то отзываем их от группы в небольшое здание. Поскольку обезьян невозможно заставить участвовать в эксперименте, мы зависим от их желания сотрудничать. Все обезьяны знают не только свои имена, но также имена друг друга, так что можно попросить обезьяну А привести Б. Главная хитрость в том, чтобы сделать процесс приятным для испытуемых. Компьютеры с джойстиками очень привлекают обезьян. Моему ассистенту достаточно показать им тележку с оборудованием, и моментально выстраивается целая очередь желающих. Как и у детей, при работе с компьютером мгновенная обратная связь вызывает у обезьян восторженное возбуждение.

В одном из экспериментов в Центре Йеркса Лиза Парр показывала шимпанзе сотни фотографий, сделанных мною в зоопарке Бюргерса. Наших шимпанзе разделял океан, так что мы могли быть уверены, что они никогда раньше не видели этих лиц. На экране компьютера появлялось сначала одно лицо, потом два, одно из которых соответствовало первому. Шимпанзе давали глоточек сока за то, что они перемещали курсор к повторяющемуся лицу. Способность к распознаванию лиц проверяли и раньше, но обезьяны оказались в этом не особенно сильны. Однако в предыдущих экспериментах использовали фотографии человеческих лиц – предполагалось, что их легче различать. Но не для шимпанзе, которые куда лучше справлялись с лицами других шимпанзе. Лиза показала, что они видят сходство не только между разными фотографиями одного и того же лица, но и между фотографиями матери и ее детеныша. Так же, как я, листая ваш семейный альбом, вероятно, смог бы отличить ваших кровных родственников от некровных, шимпанзе распознают приметы родства. По-видимому, они так же хорошо различают обезьяньи лица, как мы – человеческие.