Франс де Вааль

Разные. Мужское и женское глазами приматолога

Чему нас учат эмоции животных

Переводчик Анна Дамбис

Научный редактор Марина Бутовская, д-р ист. наук

Редактор Ольга Нижельская

Издатель П. Подкосов

Руководитель проекта И. Серёгина

Ассистент редакции М. Короченская

Корректоры О. Петрова, С. Чупахина

Компьютерная верстка А. Фоминов

Художественное оформление и макет Ю. Буга

Фото на обложке Getty Images

В книге использованы фотографии и рисунки автора

© Frans de Waal, 2022

All drawings by the author. All photographs by the author, unless otherwise indicated.

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Альпина нон-фикшн», 2023

* * *

Посвящается Катрин, с которой мы такие разные

Введение

Самый печальный день в моей работе начался с телефонного звонка: мне сообщили, что моего любимого самца шимпанзе растерзали два его соперника. Поспешно приехав на велосипеде в зоопарк Бюргерса (Нидерланды), я обнаружил Лёйта сидящим в луже крови, с обреченно опущенной к прутьям клетки головой. Когда я погладил его по голове, этот обычно диковатый самец только вздохнул. Но было поздно. Он умер в тот же день на операционном столе.

Иногда соперничество между самцами шимпанзе становится настолько ожесточенным, что они убивают конкурента, и не только в зоопарках. Известны многочисленные свидетельства, когда мужские особи высокого ранга уничтожали противника в процессе такого рода борьбы за власть. Чтобы добиться высокого статуса, самцы заключают и расторгают союзы, предают друг друга и строят планы атаки. Именно строят планы — неслучайно нападение на Лёйта произошло в ночной клетке, где троих взрослых самцов содержали отдельно от остальных. На просторном лесистом островке, где обитает одна из самых знаменитых обезьяньих стай, все могло быть по-другому. Женские особи немедленно пресекают конфликты между соперниками мужского пола. Альфа-самка по кличке Мама была не в состоянии удержать самцов от борьбы за власть, но кровопролития не допускала — здесь она проводила черту. Если бы она присутствовала при разыгравшейся сцене, то, без сомнения, созвала бы своих сторонниц, чтобы те вмешались.

Гибель Лёйта задела меня за живое. Он был всегда таким дружелюбным и как вожак привносил в сообщество только мир и гармонию. Но, кроме того, я был глубоко разочарован. Баталии, свидетелем которых я становился прежде, всегда заканчивались примирением. После каждой схватки соперники лобызались, обнимались и прекрасно улаживали свои разногласия. Во всяком случае, мне так казалось. Взрослые самцы шимпанзе большую часть времени вели себя дружелюбно, занимались взаимным грумингом или развлекались игривыми драками. Злополучная схватка показала, что ситуация может выйти из-под контроля и что те же самцы способны преднамеренно убивать своих сородичей. Те, кто проводил исследования с шимпанзе в естественной среде обитания, описывали нападения в лесу в том же духе. Происходившее они так и называли — «убийство».

Высокая степень агрессии у мужских особей шимпанзе имеет и женский эквивалент. Впрочем, поводом к женской агрессии служат несколько другие обстоятельства. Даже самый здоровенный самец знает, что любая мать превратится в бешеную фурию, если хоть пальцем тронуть ее потомство. Она станет настолько свирепой и бесстрашной, что не остановится ни перед чем. Неистовство, с которым человекообразная мать-обезьяна защищает свой молодняк, превосходит ярость, с которой она защищает себя. Материнская забота — это настолько неотъемлемое качество млекопитающих, что стало предметом шуток, как в случае с кандидатом в вице-президенты Соединенных Штатов Сарой Пэйлин, которая назвала себя «мамой-гризли». Зная об этом прозвище, Гэри Ларсон нарисовал карикатуру, в которой изобразил бизнесмена, зашедшего с чемоданчиком в лифт, где на заднем плане были медведица и медвежонок. Подпись под картинкой гласила: «Трагедия случилась, когда занятый мыслями о работе Конрой вошел в лифт и оказался между медведицей гризли и ее медвежонком».

Фандисы из джунглей Таиланда — охотники, ловившие в старину диких слонов для работ на лесозаготовках, — больше всего боялись, что в ловушку угодит не агрессивный самец с бивнями, а слоненок. Крупная мужская особь, оплетенная веревками, представляла меньшую угрозу, чем детеныш, попавшийся в сети в пределах слышимости его матери. Многие фандисы погибли от бивней разъяренных слоних[1].

Для нашего вида защита ребенка матерью настолько предсказуема, что, согласно Танаху, еврейскому Священному Писанию, этим фактом руководствовался еще царь Соломон. Когда к нему обратились две женщины, каждая из которых утверждала, что именно она — мать младенца, царь потребовал меч. Он предложил разрубить младенца пополам, чтобы каждой досталась половина. Одна из женщин согласилась, а другая воспротивилась и умоляла, чтобы младенца отдали сопернице. Так царь понял, кто из них настоящая мать. Выражаясь словами автора детективов Агаты Кристи, «любовь матери к ребенку не сравнима ни с чем в мире. Она не знает ни закона, ни жалости, она отваживается на любые дела и сметает все на своем пути»[2].

Мы восхищаемся матерями, всегда встающими на сторону ребенка, но наше отношение к мужской воинственности у людей не так однозначно. Мальчики и мужчины разжигают конфликты, хорохорятся, скрывают свои слабые места и ищут опасность. Не все считают это достойными мужскими чертами, и многие эксперты не одобряют подобных наклонностей. Когда они говорят, что «традиционная маскулинная идеология» определяет мужское поведение, то едва ли это звучит как комплимент. В документе 2018 г. Американская психологическая ассоциация (АПА) определяет эту идеологию как тесно связанную с «антиженственностью, стремлением к успеху, уклонением от проявления слабости, поиском приключений, риском и насилием». Попытка АПА спасти мужчин от этой идеологии вновь возродила дискуссию о «токсичной маскулинности», но в то же время вызвала негативную реакцию с осуждением полного отрицания типичного мужского поведения[3].

Нетрудно понять, почему мужские и женские паттерны агрессии оцениваются по-разному: ведь только первый создает проблемы в обществе. Смерть Лёйта ужаснула меня, и я не хочу выставлять мужское соперничество безобидным развлечением. Но с чего люди взяли, что оно является продуктом идеологии? С нашей стороны весьма самонадеянно считать, что мы хозяева и архитекторы собственного поведения. Будь это правдой, разве мы не выделялись бы тем самым среди других видов? Едва ли дело обстоит таким образом. У большинства млекопитающих самцы борются за статус и территорию, в то время как самки рьяно защищают молодняк. Независимо от того, одобряем мы или нет подобное поведение, нетрудно понять, как оно развивалось в ходе эволюции. Для обоих полов это всегда означало сохранение генетического наследия.

Идеология здесь ни при чем.