Немало поразило Матвея и то, как Юлия держалась с гостями. К обеду их собралось человек тридцать, и каждому из них она смогла уделить внимание, сказать несколько приятных слов. Одним словом, она вела себя как настоящая хозяйка праздника и даже свою многоопытную тетушку умудрилась оттеснить на второй план. Впрочем, Матвею показалось, что Наталья Борисовна нисколько не обиделась за это. Вообще, в ее отношении к племяннице сквозило что-то такое… трепетно-боязливое, иного выражения Матвей не мог подобрать. Будто она опасалась, что Юлия вот-вот может от чего-то расстроиться или кто-нибудь ненароком обидит ее. Такая настороженность озадачивала Матвея. По его мнению, княжна Прозоровская была не из тех, кто легко даст себя в обиду. Но, конечно, он мог и ошибаться. Он еще слишком мало знал эту девушку, чтобы делать о ней какие-то выводы.

Впрочем, кое-что Матвей для себя уже решил: Юлия Прозоровская безумно нравится ему. И это было совсем не то, что он чувствовал к ней четыре с половиной года назад. Тогда она тоже казалась ему очаровательной, однако в ее присутствии он всегда оставался спокоен. Теперь же Матвей почему-то не ощущал этого спокойствия. Его взгляд то и дело устремлялся в сторону голубого дивана, на котором восседала светловолосая красавица в воздушном кремовом одеянии. А несколько позже, когда все перешли в столовую, Матвей точно так же тянулся взглядом к хозяйскому месту в торце стола. Напрасно сидевшая рядом дама пыталась затеять с ним игривый разговор. Матвей что-то машинально говорил, но даже не понимал, о чем идет речь. Он слышал только голос Юлии, видел только ее лицо, не замечая никого и ничего вокруг.

В начале восьмого гости разошлись по своим комнатам, чтобы отдохнуть и переодеться к балу. И лишь тогда, оставшись в одиночестве, Матвей начал приходить в себя. Сначала ему было смешно — подумать только, целых три часа не мог отвести глаз от нее! — а затем его охватило беспокойство.

— Разрази тебя гром, приятель, — пробормотал он, хмуро поглядывая в зеркало на свое отражение, — да что с тобой сегодня творится? Ты что… сходу влюбился в Юлию Прозоровскую?!

Закурив сигару, Матвей принялся в волнении кружить по комнате. Он вдруг с удивлением осознал, что уже давно не был в таком взбудораженном состоянии — пожалуй, со дня того злосчастного маскарада. И это открытие ему совсем не понравилось. Он приехал сюда в расчете развеяться и получить какие-нибудь веселые впечатления, а вовсе не затем, чтобы влюбиться в избалованную богатую красавицу. К тому же еще неизвестно, как воспримет Юлия то, что ее хотят выдать за него замуж. Не исключено, что она оскорбится или придет в негодование. Да и то сказать, какой он жених для нее? Все его «жениховские» достоинства заключаются в графском титуле, и хотя это, конечно, тоже не последнее дело, для княжны Прозоровской этого слишком мало. Такая завидная невеста вправе рассчитывать на лучшую партию, даже если учесть, что ее характер — далеко не подарок, как подозревал Матвей. Но кто станет смотреть на характер девушки, если она хороша собой и имеет состояние? К тому же, как только что убедился Матвей, мадемуазель Прозоровская может прикинуться настоящим ангелом, если пожелает.

— В любом случае, ничего хорошего из этой истории выйти не может, — подвел невеселый итог Матвей. — А потому, приятель, собирай-ка ты завтра с рассветом свои вещички и — восвояси.

Приняв такое благоразумное решение, он успокоился и начал одеваться в балу. По правде говоря, он бы охотно уехал прямо сейчас, но это выглядело бы слишком невежливо по отношению к пригласившей его княгине Тумановой, да и к самой Юлии.

* * *

Матвей бы порядком удивился, если б узнал, что Юлия сейчас тоже думает о нем. А если б еще мог прочитать ее мысли, то его изумлению не было бы границ. Пока горничная переделывала ее прическу, Юлия вспомнила во всех подробностях их разговор в библиотеке, а затем сравнила сегодняшнее поведение Матвея с его поведением в маскараде. Том самом злосчастном маскараде в доме барона Корфа, который она посетила во время своей тайной поездки в Петербург…

О том, что Юлия ездила в Петербург в начале весны, знала лишь одна Виолетта да еще пара крепостных слуг. Ни тетушка, ни ее муж даже не подозревали об этом. Юлия намеренно ничего не сообщила им, заведомо зная, что они не одобрят ее идеи. И то сказать, затея была совершенно не умна! Но так считала Юлия теперь, а тогда… тогда она ни о чем не задумывалась. Ей вдруг стало невыносимо скучно сидеть в имении, захотелось куда-нибудь прокатиться, немного развеяться…

И она «развеялась», ничего не скажешь! Мало того, что ее попытались совратить, так еще и наговорили всяких гадостей. И кто? Матвей Елагин! Человек, о котором Юлия всегда была самого высокого мнения и в которого она — стыдно признаться! — едва не влюбилась четыре с половиной года назад. Как хорошо, что она все-таки набралась смелости и решилась сдернуть со своего обидчика маску! В противном случае она бы так никогда и не узнала, что за человек Матвей и на какие штучки способен.

Юлия пришла к не лестному для Матвея заключению: самодовольный фат, искусный притворщик и лжец. К этому можно было бы добавить и другие определения, например, любитель пикантных приключений или совратитель неискушенных девиц, но все это уже не было для Юлии новостью. А вот то, что Матвей Елагин способен так убедительно лгать, не моргнув даже глазом, — явилось для нее открытием.

«Нет, вы только подумайте! — размышляла она, наблюдая в зеркало за служанкой. — Он даже ни капельки не смутился, когда я описывала ему происшествие на маскараде, о котором будто бы узнала из письма подруги. Выслушал меня абсолютно спокойно, а потом с невозмутимым лицом заявил, что он здесь ни при чем. Да еще осмелился смотреть мне при этом в глаза! — Юлия возмущенно повела плечами. — Я еще понимаю, если бы он попытался оправдаться, представить эту историю в ином свете. Но вот так уверенно, спокойно все отрицать… Что и говорить, на такое способен не каждый!»

Наконец горничная закончила прическу, и Юлия поднялась с кресла. Посмотрев на часы, она обнаружила, что время приближается к девяти. Пора было спускаться вниз, чтобы встречать гостей. Взяв с туалетного столика веер, Юлия в последний раз оглядела себя в зеркало… и застыла на месте с перекошенным от досады лицом.

Невероятно, но получилось, что она выбрала для сегодняшнего бала наряд, удивительно похожий на тот, который был на ней в день знакомства с Елагиным. Только тогда она была одета в шубку и теплый капор, а не в вечернее платье. Но сочетание цветов в точности повторялось: нежно-голубое с кремовым. И даже на том ее капоре были такие же розы из голубого шелка с кремовыми атласными лепестками, что сегодня в корсаже и прическе. «Проклятье! — выругалась про себя Юлия. — И угораздило же меня вырядиться в такое платье, да еще нацепить эти злосчастные розы! А вдруг Елагин помнит, как я была одета в тот далекий день? Ведь он, чего доброго, может вообразить, будто я нарочно».

И тут ее пронзила мысль, от которой едва не сделалось дурно. Молодой человек, которого собиралась привезти к ней тетушка! Юлия не понимала, как могла забыть о таком важном моменте вечера, как «представление жениха». Впрочем, объяснение было простое: она слишком увлеклась приемом гостей. Ну а тетушка? Она-то не могла оказаться такой забывчивой! К тому же Юлия прекрасно помнила, что этот самый «жених» должен был приехать еще днем и присутствовать на обеде. Так где же он, разрази его гром?! И главное — почему тетушка до сих пор не представила его?! «Потому что в этом уже не было необходимости, — мрачно ответила Юлия на свой вопрос. — Ибо этот самый «жених» — не кто иной, как Матвей Елагин!»