песни и неся всякий вздор вроде: «Пожалуй брошу все, и уйду в леса. Буду жить там в сторожке и варить самогон», — «В лесу тебя сожрет медведь», — «Ему никакой медведь не страшен. Ты только глянь на него. Сам кого угодно съест», — «Пусть расскажет это медведю, пока тот будет обгладывать его ногу», — «Да ну вас всех к черту! Убили такую мечту… А меня скормили медведю».

Добравшись до флигеля, мы немного утихли. Расселись кто где, налили виски в чайные чашки, и сидели так около часа ведя разговоры, и то и дела выползая на улицу покурить и немного перевести дух. И вот во время одной из таких передышек, я увидел Свиридова, который стоял, прислонившись к стене. За весь вечер, мы впервые остались наедине. Я подошел к нему, и достав из кармана пачку невольно зевнул.

— Сейчас бы домой. В свою кровать, — сказал он выпустив изо рта облако дыма.

— И не говори, — поддержал я его. — Я вымотан до предела. Похоже не годны мы уже для таких вот посиделок. — Свиридов улыбнулся. Я сел на землю и спросил. — Ну и как там твои дела?

— Да в общем-то все нормально. Как у вас с Кристиной?

— То ругаемся днями напролет, то до беспамятства любим друг друга. Да ты и сам знаешь, как это бывает.

— Конечно знаю, — поддержал меня товарищ. — Мы вот на днях целый вечер орали как полоумные, а теперь не можем вспомнить из-за чего.

— Если я что и понял о браке, так это то, что в день когда твоя женщина перестанет злиться на тебя, тебе лучше начинать собирать пожитки, — я бросил окурок в сторону. — Но ты хоть счастлив?

— Как никогда прежде. А ты?

— Уж точно не меньше тебя.

Больше мы не говорили, но я был доволен и этим. Конечно, иногда бывало обидно, что мы со Свиридовым были уже не так близки. Иногда мне просто не хватало этого парня. Но я знал, что в жизни у него все сложилось не так уж и плохо, и этого было достаточно.

Вскоре, я вызвал такси и добравшись до дома, тут же рухнул в постель. Кристина сквозь сон прижалась ко мне, обвив мое тело нежными руками. Она всегда отпускала меня в ночь, ведь точно знала, что я непременно вернусь к ней. И я очень ценил это. Ценил, что иногда, она позволяла мне быть беспечным. И доверяла мне, где бы я ни был. А я изо всех сил старался не обмануть ее доверия. И слушая, как она шумно дышит во сне, я был чертовски счастлив. Я был счастлив наконец-то вернуться домой.

Глава 10

В ту ночь, мне снился очень странный сон. Будто я вновь оказался в своем городке. По улице стелется прекрасный майский денек. Мне 16, или около того. Я стою в школьном спортивном зале, на тренировке по баскетболу. Мой тренер кричит на меня, потому что я только что смазал оба штрафных броска. Он был нашим учителем физкультуры. Высокий подтянутый мужчина, которому ни за что не дашь его пятидесяти. Вообще он был славный. У него была жена и двое дочерей, к слову, очень красивых. Иногда они приходили к отцу во время тренировок, и все парни просто сходили с ума. Эдуард Петрович, так его звали, никогда не пытался ставить себя выше нас, и мы уважали его за это. Он даже время от времени пытался вдолбить в наши головы хоть что-то полезное. Жаль только вскоре его уволили, потому как в нашей школе сменился директор, а Эдуард Петрович никогда не стелился и говорил все как есть, за что вскоре и поплатился.

И вот стою я в этом зале. Эдуард Петрович кричит на меня. На носу у нас чемпионат между школ. Всех это жутко раздражает, потому что нужно готовится к экзаменам. Но мне плевать. Я хорошо играл в баскетбол, а в следующем году предстояло первенство района, и я точно знал, что меня протащат, потому что наша команда в общем-то никуда не годилась, лишь пара-тройка стоящих игроков. И я все никак не могу собраться, потому что возле школы меня уже ждут Рыкунов, Сверидов и Елинич, хотя на самом-то деле, к тому моменту его уже отослали к тетке. Я не знаю, куда мы собираемся идти. Может нас ждали девчонки, а может парни с Центрального опять хотят затеять драку. Это было совсем не важно. Я просто хотел быть с ними, а не торчать в этом пропахшим потом спортивном зале.

Эдуард Петрович видит все это в моих глазах и злится еще сильней. Ведь в прошлом году мы завалили чемпионат из-за меня. На кануне матча за выход в полуфинал умерла мать Елинича, и всю ночь я просидел с ним во дворе. Он все просил меня остаться с ним, и мы опустошали бутылки с пивом. На игру я пришел с похмелья, к тому же был подавлен. Я смазал на трех штрафных бросках, и не взял ни одного подбора, что при моем росте было почти преступлением. А в конце игры, когда мы отставали всего на шесть очков, и нам просто необходимо было немного поднажать, я так и не смог собраться и лишь вяло бегал по площадке, заработав при этом две пробежки, и по сути, слил игру. Тогда, узнав о причине, Эдуард Петрович не сказал мне и слова, но в этом году, он не собирался выпускать победу из рук.

Наконец-то тренировка закончилась. Вместо того, чтобы как обычно трепаться с парнями в раздевалке, я быстро скидываю с себя форму и ухожу, даже не приняв душ. Спускаюсь по лестнице, прохожу мимо столовой и по узкому коридору иду к умывальникам, чтобы напиться воды. После миную учительскую и доску почета, где я когда-то висел среди других спортсменов, но недавно меня оттуда сняли, за то, что я устроил драку. Прощаюсь с охранником, который жил со мной по соседству, и выхожу на школьный двор.

Солнце светит спокойно и томно. Облака плывут где-то в вышине, и похоже собирается дождь. Над школой кураж сотни ласточек, но я не обращаю на них внимания, поскольку в нашем городке всегда было много ласточек, и они летали целый день над домами и вили свои гнезда у подъездов.

Мои друзья крутятся у входа на школьный двор и глазеют на девчонок-легкоатлетов, что бегают на школьном стадионе. Громко смеются и пихают друг друга в бока. Они еще совсем мальчишки. У Свиридова пробивается