первый пушок на подбородке. У Рыкунова борода не растет вовсе, за что мы над ним часто подшучиваем. Я подхожу к ним, и бросаю небрежно:

— Ну что? Куда мы идем?

— Тебе ли не все равно? — отвечает мне Рыкунов.

Я пожимаю плечами. Мне действительно нет до этого дела. И вдруг, я замечаю, что надо мной нет ни одной ласточки. Скачу глазами по небу и не могу их найти.

— А куда делись все ласточки? — спрашиваю я недоумевая.

— Какие еще к черту ласточки? — отвечает мне Сверидов и все трое удивленно смотрят на меня.

— Ласточки! — все твержу я им.

— Приятель, здесь не было никаких ласточек, — пытается вразумить меня Елинич. Я вижу, что они не на шутку встревожены и замолкаю.

Мы идем на нашу улицу. Говорим о какой-то ерунде, проскакивая мимо редких прохожих. И вот мы уже возле моего дома. Я поднимаюсь на второй этаж. Мать на работе до завтрашнего утра. Я говорю брату что буду поздно. Бросаю свою спортивную сумку и спускаюсь вниз. Мы идем дальше по улице, сворачиваем в парк чтобы покурить, а потом двигаем по трасе на пруд. Но ласточки все не дают мне покоя. Я начинаю нервничать.

— Так куда же все-таки делись ласточки? — вновь спрашиваю я.

Вдруг с неба начинают сыпать крупные капли дождя. Черные тучи застилают небо. Мои друзья вдруг останавливаются. Их лица становятся мрачными. Все застывает. Сверидов подходит ко мне и говорит:

— Дались тебе эти ласточки? Смирись ты уже. Они улетели.

И я просыпаюсь.

Глава 11

Утром похмелье прибило меня гвоздями к кровати. Голова моя раскалывалась надвое, а желудок болел так, словно в него залили свинца. Подумать только, а ведь когда-то, после такой ночки, я мог как ни в чем не бывало пойти на работу, а вечером повторить все по новой, и так несколько дней подряд. Теперь же, лежал беспомощной грудой костей, не в силах подняться.

Когда я вышел на кухню, Кристина приготовила мне завтрак — пару яиц и черный кофе, и протянула мне две таблетки анальгетиков. Она никогда не ругалась, если на кануне я хватил лишнего. Знала, что я и без того сожалею, да к тому же делал я это довольно редко.

Разделавшись с завтраком, я вернулся в кровать и включил комедийный сериал. Вскоре пришла Кристина. Ложась со мной рядом, она сказала:

— От тебя разит как от пивной бочки.

— Прости.

— Ты хоть доволен?

— Даже не знаю, — ответил я вяло. — Мы как следует надрались, но это не совсем то, чего я хотел.

— И чего же ты хотел? — спросила она, перевернувшись на живот.

— Ну знаешь… Просто провести время с друзьями. Поговорить.

— Друзьями? — она едко усмехнулась. — Да вас кроме выпивки уже ничего не связывает.

— Ну Рыкунов и Силин звонят мне иногда. А Елинич пьет каждый день, так что без выпивки его просто не вытянуть из дома, — попытался оправдаться я.

— И это, по-твоему, дружба?

— Ничего другого у меня сейчас нет. К тому же, я знаю их почти всю свою жизнь, и мне не просто их отпустить. Хотя, наверное, ты права. Я уже давно не чувствую рядом с ними того, что чувствовал раньше. Ну знаешь, любви, поддержки, — я закопался под одеяло. — Когда-то между нами витал дух барства. Но мы стали слишком разными, — Кристина проскользнула ко мне под одеяло и больше мы об этом не говорили.

Весь день мы провели лежа у телевизора. Я знаю, что в этом нет ничего интересного, но в последнее время мы так редко виделись, что день проведенный вдвоем был для нас сущей радостью. Мы просто могли быть рядом. Прикасаться друг к другу. Говорить о не серьезных вещах. И в этом было что-то волшебное. В том как она лежала рядом, одетая в мою майку, положив мне на грудь голову, с острым подбородком и большими чарующими серыми глазами, в которых умещалось мое беспокойное сердце. А ее ноги, с по-детски округлыми пятками, обвивали мои колени. И так я мог лежать часами и даже сутками, ощущая ту безмятежность и эйфорию, которую мне дарила ее любовь.

Рядом с ней я был счастлив. И жалел лишь о том, что, зная ее столько лет решился быть с ней лишь на третий год нашего знакомства, потеряв столько бесценного времени, храня верность тем, кого уже даже не было рядом со мной. Если бы я только знал… В первый же день, как только встретил бы эту девушку, наплевал бы на все и умчался бы так далеко, что бы никто нас уже не нашел.

К вечеру, мы вышли из дома, чтобы немного проветрить головы. Делали мы это не часто, потому как в отличие от меня, Кристина была человеком домашним и тихим. Даже в юности она ни за что бы не пошла на шумные посиделки, если у нее была возможность остаться дома с чашкой чая и любимыми сериалами.

Оказавшись на улице, мы немного прогулялись по аллее, что тянулась от нашего дома, до самого края района, за которым виднелись лишь поля и яркий свет от теплиц. Шли мы неспеша, наслаждаясь тихим вечером, который дрейфовал над нами, озаряя город полной луной. Мы говорили о самом важном, делясь переживаниями и маленькими радостями. С Кристиной мы были очень близки, не только как любовники и супруги, а просто как пара старых друзей, которые видели взлеты и падения друг друга, всегда оставаясь где-то поблизости.

Дойдя до конца аллеи, мы повернули обратно, но домой так и не вернулись. Вместо этого заглянули в маленькую кофейню, где просидели еще два часа. Час был поздний, к тому же вскоре начался дождь. Заведение пустовало, лишь пара подруг сидела позади нас, но нам до них не было дела. Мы просто сидели и смотрели как капли дождя дрожат на окнах.

Вернувшись домой, мы сразу легли в постель, и еще долго лежали молча, меряя пальцами тела. И все было просто чудесно, вот только сон, который я видел прошлой ночью, все никак не шел у меня из головы, заполняя ее каменной глыбой ожидания чего-то трагичного.

Глава 12

К преддверию нового года, я являл собой весьма жалкое зрелище. Унылый и плывущий сквозь бесконечные дни. От постоянного напряжения лицо мое осунулось, а глаза блестели пустым бессмыслием, которым было пронизано мое существование. Я не хотел ничего говорить Кристине, чтобы не тревожить ее своим нытьем, ведь мне и самому было противно видеть себя таким. Вы только задумайтесь, у меня была приличная