себя в руки. Что изменюсь и буду бороться ради них, что стану человеком, которым они могли бы гордиться.

— Но ты оставалась одна.

В голосе Кирилла не было жалости или осуждения. Он просто сказал правду.

— Потеряв двух самых дорогих мне людей, я едва не умерла. Не физически, морально. В тот день глубоко внутри меня что-то надломилось. И я решила, что будет лучше, если я больше никого не пущу в свое сердце. Потому что, если никем не дорожишь, то никогда не испытаешь той боли, что едва не разрушила меня.

Вновь встретив Андрея, я впервые нарушила правило не подпускать никого к себе, подумала, что смогу жить как все. Ходить на свидания, влюбляться… И вот, чем все обернулось.

Кирилл стиснул мои пальцы в жесте поддержки, и холодно произнес:

— Послушай меня очень внимательно. Забудь о нем. Он был мразью, подонком. За то, что он сделал, его убить мало, но послушай меня, Злата. Ты прекрасная девушка, и однажды найдешь себе до тошноты замечательного парня. И он сделает тебя счастливой. Такой счастливой, что однажды ты забудешь все дерьмо, через которое тебе пришлось пройти, и заведешь с ним семью, детишек. Каждый год вы будете ездить в отпуск: в горы, на море, в Европу, и выставлять в соцсетях множество раздражающе-счастливых фото…

— А что насчет тебя?

— А я буду рассматривать эти фото и кусать локти, зная, что упустил свой шанс.

Глава 7

Кирилл

— Прости, что ты сейчас сказал?

Злата улыбается, глядя в сторону шумных детишек. Те уже доели торт, и теперь их вовсю развлекал аниматор в костюме одного из популярных мультяшных героев, устроив конкурс под громкую музыку.

В ответ я улыбнулся, в тайне радуясь, что она не расслышала последнюю фразу. Само собой, я не собирался ее повторять. Ни к чему ей это слышать. Это бы стало причиной ненужной неловкости между нами.

Вместо этого я произнес совсем другое:

— Если честно, я и сам не знаю. Отец хочет, чтобы я унаследовал его бизнес, но я не уверен, что хочу быть частью строительной фирмы. Дело, конечно, неплохое, прибыльное, но я не могу не думать о том, что эта работа делает с моей семьей. Отец почти не видит нас и мать. Он пропустил столько важных дней, столько праздников и важных моментов прошло мимо него… Не знаю, будут ли у меня когда-нибудь дети, но я бы для них этого не хотел.

Это не было ложью или просто красивыми словами.

В отличие от Лины, я не винил отца за его выбор, но не хотел следовать по его стопам. И надеялся, что он примет мое решение, когда мы поговорим об этом.

Злата молча выслушала меня, опустив взгляд, а затем наконец ответила:

— Я думаю ты должен поступать так, как считаешь нужным. В конце концов это твоя жизнь. Никто, кроме тебя, ее не проживет, поэтому никто, кроме тебя, не должен решать, как это сделать.

Я был благодарен ей за эти слова. И все же… Предсказать, как на это отреагирует отец, было невозможно. Скорее всего будет разочарован. А вот насколько — хороший вопрос.

— Вполне вероятно, что он вычеркнет меня из завещания тут же, как только узнает об этом, — с мрачной улыбкой отвечаю я, — Мягкостью отец никогда не отличался.

Злата задумалась всего на миг. Как и мы, она видела его нечасто, и в большинстве случаев он просто молчал, уставившись в телефон, или был занят работой.

По-настоящему злым она его видела всего пару раз: первый, когда Лина устроила маме истерику в свой день рождения, и второй, когда меня едва не исключили, но, уверен, оба глубоко врезались ей в память.

— Уверена, ваша мама не позволит ему с тобой так поступить. Она любит вас. Я знаю, она найдет правильные слова, чтобы вразумить его.

Я покачал головой, безжалостно уничтожая узор на пенке кофе с помощью ложки.

— Не думаю, что в подобной ситуации она сможет как-то повлиять на отца. Я уже нашел другую квартиру. Это моя страховка, на случай если он решит выгнать меня из дома. А так вероятнее всего и будет.

— Думаешь он на это пойдет? — Злата помрачнела, совсем забыв и про торт, и про шарик кокосового мороженого с шоколадной стружкой, которое стремительно таяло в стеклянной вазочке.

— Работа для него — все. Эта компания занимает все его время и внимание. Так было еще до нашего рождения. Он уверен, что после выпуска сможет передать ее мне. Сомневаюсь, что он с улыбкой примет мое решение отказаться от всего этого.

— Но ты ведь его сын! — в голосе Златы слышится искреннее возмущение и отчаяние.

Что ж… Думаю, нет ничего удивительного в том, что она этого не понимает. Ее родители с ней никогда бы так не поступили. Они были совсем другими людьми.

Однажды Лина призналась мне, что завидует Злате. Что хотела бы, чтобы ее отец был нашим отцом. А неожиданное признание мамы о том, что когда-то давно у них с отцом Златы был роман, только подогрело эту одержимость.

— Если бы не ее мать, он мог бы быть нашим папой! — сказала она как-то в детстве, — Тогда он не пропустил бы ни одного нашего дня рождения! Ни одного Рождества или любого другого праздника! Тогда мама бы не плакала оттого, что ее оставили одну!

Само собой, маме пришлось поговорить с ней на эту тему. Объяснить, что она любит родителей Златы, и они — ее очень дорогие друзья. И что нашего отца она тоже очень любит, а он любит нас, просто он очень занят на работы.

Тогда Лина надулась и неделю ни с кем не разговаривала, кроме меня.

Возвращаясь к нашему разговору, я мягко коснулся руки Златы, успокаивая ее.

— Все в порядке. Какое бы решение он ни принял, я к нему готов.

В конце концов, в этой жизни за все приходится платить. В том числе и за свободу выбора. Это я уяснил давным-давно.

Единственное, о чем я жалел, это о том, что мой уход может разочаровать маму. Но я знал, что, в отличие от отца, она поймет меня и примет любое мое решение. Тем более если будет знать, что я в порядке.

Злата помрачнела, и я мигом пожалел о том, что вообще поднял эту тему. Я ведь привез ее сюда для того, чтобы подбодрить, а не расстроить еще больше.

Одно хорошо — о том подонке она больше не