— С тончайшей, — чуть настороженно подтвердила я, не понимая, куда гнёт эта дама.

— Милочка, так это же то, что нам так нужно, — возбуждённо сказала Соболева. — У мисс Мэннинг наверняка есть способности медиума.

— Возможно.

Соболева ухватила меня за руку чуть выше локтя.

— Анна Дмитриевна, вы мне должны помочь.

— С радостью, Ксения Андреевна. — Я чуть дёрнула рукой, намекая, что держать меня совершенно излишне, всё равно я далеко не убегу в этой неудобной юбке. — Что я могу для вас сделать?

— Уговорить мисс Мэннинг, разумеется, — умоляюще сказала Соболева. — Мне нужен медиум. В моём салоне ещё ни разу не получалось удачного спиритического сеанса. Сами понимаете, для меня это очень важно. Злопыхательницы уже шепчутся, что дело во мне. Мол, мой зверь слишком слабый, представляете?

— Какой ужас, — сказала я, совершенно не представляя, чем это может грозить Соболевой. — Но ведь мисс Мэннинг может и не оказаться медиумом.

— А мы проведём пробный сеанс, — деловито предложила собеседница, — Мисс Мэннинг, я, господин Песцов и вы.

Концерт удался. Пусть мисс Мэннинг пела под аккомпанемент всего лишь рояля, создавалось впечатление, что вместо него был целый Симфонический оркестр. Оказалось, на репетиции она работала, не слишком напрягая связки, и сейчас её прекрасный бархатный голос плыл по застывшему в восхищении залу, в полной мере передавая всё, что вкладывала певица. В этот раз я не сидела сторонним зрителем, а стояла за кулисами, поэтому в полной мере могла наблюдать за всем. За мисс Мэннинг, вдохновенно отдающей всю себя залу. За залом, заворожённо слушающим певицу. За всхлипывающей от избытка чувств горничной, прижимающей к груди саквояж с вещами, жизненно необходимыми мисс Мэннинг. Песцову насладиться в полной мере выступлением мешала Соболева, которая тоже не устроилась в зале, а вцепилась в организатора концерта обеими руками, словно он мог испариться вместе с подопечной, и что-то ему бубнила в ухо. Песцов им нервно подёргивал. Наверное, стряхивал лапшу, когда той становилось слишком много. Время от времени он страдальчески кривился и косился то на мисс Мэннинг, то на надоедающую ему Соболеву, отделаться от которой воспитание пока не позволяло.

— Ксения Андреевна, — не выдержав, прошипел он. — Давайте поговорим после концерта. Вы мешаете Филиппе.

Как раз в этот момент мисс Мэннинг закончила петь арию и зал взорвался аплодисментами и воплями: «Браво» и «Бис». На сцену втащили очередную корзину с розами, коих уже скопилось за кулисами столько, что впору нести назад в цветочную лавку и сдавать на вес. Интересно, тут это практикуется? Не думаю, что мисс Мэннинг понадобится вся эта цветочная гора, разве что она или её горничная добывают домашними методами розовое масло для отдушки.

— Дмитрий Валерьевич, но это так для меня важно, — заныла Соболева. — Почему вы такой упрямый? Вот Анна Дмитриевна меня поняла и даже пообещала посодействовать.

Ничего такого я не обещала, но это не помешало Песцову обернуться ко мне и хмуро посмотреть. Я отрицательно помотала головой, показывая, что к развлечениям Соболевой отношения не имею и не слишком хочу иметь, но он мне, кажется, не поверил.

— Подумайте, — тем временем важно вещала дама, — ведь и самой мисс Мэннинг этот опыт будет чрезвычайно полезен. Новые впечатления всегда благоприятно влияют на развитие творчества.

— Мисс Мэннинг и без того прекрасно развита, — раздражённо бросил Песцов. — А сейчас вы беспардонно мешаете мне наслаждаться её концертом.

Соболева приложила носовой платок к носу и громко всхлипнула. Так громко, что привлекла внимание не только нас с Песцовым, но и мисс Мэннинг, которая встревоженно повернулась к нам, не переставая петь. Песцов ей засемафорил, что ничего страшного не происходит: обычное дело, поклонница расчувствовалась.

— Извините, Ксения Андреевна, я не хотел вас обидеть, — попытался он смягчить свои недавние слова, готовый на всё, или почти на всё, лишь бы та затихла.

— Не хотели, но оби-идели, — протянула Соболева, старательно дрожа голосом и всхлипывая.

По артистизму сравнения с мисс Мэннинг она не выдерживала: пусть пышная грудь и неравномерно вздымалась, показывая удерживаемые рыдания, но глаза оставались абсолютно сухими, а уж оценивающий взгляд говорил, что внешние события Соболеву занимают куда больше внутренних переживаний.

— Ксения Андреевна, — закружил вокруг неё Песцов, чуть ли не обметая хвостом юбки. Чуть ли — потому что хвоста пока не было, но судя по тому, что сам Песцов выглядел уже взведённым донельзя, от оборота его удерживала самая малость. — Вы уж простите меня неразумного. Но когда мисс Мэннинг начинает петь, всё иное полностью покидают мою бедную голову. Иначе я ничем не могу объяснить свою грубость по отношению к вам, такой красивой и воспитанной даме. Если я могу что-то для вас сделать, вы только скажите.

Сейчас он действительно был готов на всё, лишь бы собеседница заткнулась и прекратила мешать певице. Соболева в последний раз всхлипнула и протянула, манерно растягивая гласные:

— Вы же поговорите с мисс Мэннинг, Дмитрий Валерьевич, о моей маленькой просьбе? Вам это ничего не стоит, а я буду так благодарна, так благодарна…

Платок она не убирала, наверняка готовясь в случае отказа опять пустить его в ход, имитируя страдания. Песцов с тоской посмотрел на сцену, где мисс Мэннинг уже готовилась исполнять следующий номер.

— А почему бы вам самой не поговорить об этом с мисс Мэннинг?

— Дмитрий Валерьевич, да ведь к вашим словам она скорее прислушается, — умоляюще сказала Соболева.

Теперь стало понятно, почему ни ей, ни Песцову не нашлось места в зале: Соболева хотела планомерно его обрабатывать, что было бы невозможно ни в партере, ни в ложах, которые обе казались забитыми под завязку. Зря я обвинила её в отсутствии артистизма: как удручённо она извинялась, твердила, что никак не может взять в толк, как так получилось, что совершенно не осталось свободных мест. Впрочем, вполне возможно, что она оставляла, только перед доводами в виде шелестящих купюр или других вариантов убеждения была вынуждена с ними расстаться. Уж очень много желающих оказалось послушать мисс Мэннинг, стулья стояли даже в проходах, а единственный незанятый театральный находился в гримёрке. Кресло Соболевой из её кабинета, и то было втащено в одну из лож, и сейчас в нём сидел весьма важно выглядящий господин. Возможно, сам князь Соболев, если вдруг его сюда занесло.

Тем временем вступление проиграли, мисс Мэннинг бросила на нас недовольный взгляд и приступила к исполнению новой арии.

— Так как, Дмитрий Валерьевич?

— Давайте поговорим после концерта, — страдальчески скривился он.

— После концерта вы и думать обо мне забудете, — заскулила Соболева, готовясь опять прикрывать платком несуществующие слёзы. — Пообещайте, что попросите мисс Мэннинг, ну что вам стоит, Дмитрий Валерьевич?