скользил по занявшим всё видимое пространство бесчисленным надгробиям, обелискам и крестам, которые он не раз и не два обозрел при солнечном свете и теперь имел случай увидеть при том же свете, но уже отражённом, заимствованном, поблёкшем и словно помертвелом.

Это было довольно занятное, даже по-своему внушительное и величественное зрелище. Но всё же несколько однообразное, унылое и мрачноватое, навевавшее такие же унылые и мрачные мысли. О тщете всех наших забот, усилий и потуг, призрачности наших радостей и удовольствий, о краткости и быстротечности жизни, об ожидающем всех без исключения – и его в том числе! – неизбежном и неотвратимом конце. А Сергей такие мысли терпеть не мог, буквально не переваривал, у него от них начиналась самая настоящая изжога. Благо хоть посещали они его крайне редко, а если уж приходили случайно, без всякого спросу, помимо его воли ему на ум, изгонялись решительно и немедленно. Сергей очень ценил, холил и лелеял свой душевный покой и не выносил ничего, что могло бы хоть ненадолго нарушить его.

Бесцельное глядение по сторонам и смутные размышления, бродившие в его немного гудевшей и всё время норовившей склониться вниз голове, были прерваны донёсшимся издалека глуховатым громыханием. Сергей снова взглянул на небо и, присмотревшись, различил на его иссиня-чёрном фоне густую плотную массу, по-прежнему облегавшую всю восточную сторону небосвода и тяжело нависшую над верхушками деревьев. Это были те самые косматые свинцовые тучи, которые он видел перед тем, как заснуть, и которые, как он тогда ожидал, грозили пролиться бурным июльским ливнем. Но отчего-то так и не пролились и приостановили своё движение по небесному простору, будто остановленные мягким, мутноватым лунным светом, озарившим и небо, и землю, и наползавшее на него скопище облаков. В его сиянии отчётливо вырисовывались неровные, изломанные края облачной толщи, поглощавшей слабое мерцание далёких крошечных звёзд, но словно не решавшейся пока погасить сверкающее ночное светило и погрузить мир в непроницаемый мрак. И лишь выражавшей свои намерения раздававшимся периодически приглушённым сердитым рокотом и мелькавшими время от времени далёкими зарницами, почти неразличимыми в мощном лунном сиянии.

Этот пусть и отдалённый, но достаточно чётко прозвучавший в ночной тиши грохот вывел Сергея из расслабленного полусонного состояния, напомнив ему, что вероятность дождя отложена, но отнюдь не отменена. Да и сидеть тут и дальше уже не имело абсолютно никакого смысла – Олег не пришёл бы уже совершенно точно! Сергей усмехнулся этой своей мысли и потёр руками, представив себе их завтрашнее объяснение и те тёплые, прочувствованные слова, которые он скажет приятелю, заставившему его провести незабываемый вечер и встретить полночь на городском погосте. «Спасибо тебе, дорогой товарищ!» – так он начнёт свою издевательско-благодарственную речь и, возможно, для большего эффекта даже приобнимет проштрафившегося, сконфуженного друга. – «Исполнилась самая моя заветная и дурацкая мечта! Ты не поверишь, но я всегда, буквально с младенчества, мечтал побывать ближе к ночи в компании покойников. Это же так круто! Просто обалденно… Да всё не решался. И времени не хватало, дела, знаешь. И вот теперь благодаря тебе наконец свершилось…»

Его неумеренное и не совсем своевременное веселье вдруг прервалось вновь посетившим его небезосновательным, как ему казалось, опасением: а что если Олег попросит у него взаймы? Ведь не зря же он такой хмурый, подавленный, просто убитый. Как говорится, краше в гроб кладут. Неспроста же всё это. Должна же быть какая-то причина, и, по-видимому, очень серьёзная. А что может быть серьёзнее, важнее и существеннее денег? Что ещё может так расстроить, сразить, вогнать человека в депрессию, как не проблемы с деньгами? Люди из-за этого порой счёты с жизнью сводят, – Сергей не понаслышке знал о таких случаях. По сравнению с этим все другие проблемы – это мелочь, детские игры. Деньги – вот что самое главное, основа основ, то, на чём зиждется жизнь человека, что придаёт ей значение, ценность и смысл. По сути, единственное, ради чего стоит жить, что-то делать, чего-то добиваться, идти вперёд, не считаясь с усилиями, трудностями и жертвами.

Пораздумав над этим немного, Сергей решил отказать себе в удовольствии потроллить друга, всерьёз опасаясь услышать от него в ответ просьбу о займе. Раз уж Олег не пришёл на свидание, ну и бог с ним. Может, оно и к лучшему. Возможно, он нашёл другого человека, более отзывчивого, участливого, сердобольного, а главное, щедрого, согласившегося оказать ему требуемую помощь. А значит, к нему, Сергею, Олег больше не обратится и не потревожит его душевный покой. Он же, со своей стороны, сделает всё возможное, чтобы избежать встречи со своим удручённым, находящимся не в своей тарелке, явно нуждающимся в чём-то приятелем. Сергей не любил неудачников, лузеров, аутсайдеров, людей оступившихся, понёсших крупные потери, потерпевших жизненный крах, и старался держаться от них подальше, будто страшась заразиться от них опасным вирусом уныния и неуспеха. И такой товарищ ему уж точно не нужен. Если Олег так и не выкарабкается из той сложной ситуации, в которой он, скорее всего, оказался, и не решит своих финансовых проблем, Сергей ничего не имел бы против, если бы их многолетняя, уходящая своими корнями в раннее детство дружба на этом и закончилась.

Порешив на этом и избавившись к этому моменту от остатков сна, Сергей бодро поднялся с ветхой, чуть пошатывавшейся скамейки, на которой он ухитрился превосходно выспаться, потянулся, широко зевнул и, бросив по сторонам беглый прощальный взгляд, вышел из ограды и двинулся было по тропинке, намереваясь поскорее покинуть эти сумрачные, безрадостные края. Но, сделав всего несколько шагов и взглянув вперёд, вдруг встал столбом и выпучил глаза от изумления. Поначалу он подумал, что ему мерещится. Он зажмурился и потряс головой. Однако, открыв глаза и снова устремив взгляд перед собой, увидел то же самое.

Навстречу ему двигалось привидение! Невысокая, стройная, хрупкая женская фигура, облачённая в длинные белые одежды, покрывавшие её с головы до ног. Она шла, – или, вернее, как показалось Сергею, как будто плыла, почти не касаясь ногами земли, – по извивавшейся между двумя рядами оград дорожке, по которой пришёл сюда он сам, а затем старый бродяга. Шла медленно, осторожно, будто наощупь, чуть помахивая перед собой руками и слегка ворочая из стороны в сторону головой, покрытой, как и всё её тело, куском белоснежной ткани. «Слепая, что ли?» – мелькнуло в голове у Сергея, не отрываясь, вытаращив глаза и окаменев, смотревшего на понемногу приближавшуюся к нему призрачную белую фигуру и чувствовавшего, как по спине у него бегают мурашки, в голове мутится, а стеснившуюся грудь заполняет холодная, леденящая